Психологическая теория о ментальном здоровье
Автор: Моисей Веласкез-Манофф
В один день февраля 2009 года 13 мальчик по имени Саша Эггер вдруг начал думать, что окружающие люди приходят для того, чтобы причинить вред его семье. Его мама Хелен с возрастающей паникой наблюдала тем вечером, как её до этого здоровый сын забыл правила Уно, своей любимой карточной игры, в тот момент когда играл в неё. Она начала совершать панические телефонные звонки следующим утром. К тому времени, Саша бесцельно бродил по двору, кромсая на кусочки бумагу и засовывая её в карманы. «Он был похож на старика с деменцией,» — позже рассказала мне Хелен.
В тот же день после полудня Сашу доставили в госпиталь, где его осмотрела группа специалистов. Один из них выразил мнение, что у Саши биполярное расстройство и прописал ему нейролептики, однако они не помогли. Хелен, по профессии детский психиатр университета Дьюка, знала, что психические расстройства развиваются постепенно. Симптомы Саши проявились же почти в одночасье, и некоторые из них, в том числе расширенные зрачки и невнятная речь, могли свидетельствовать не о психическом заболевании, но о неврологической дисфункции. Когда она и ее муж, Даниэль, задали соответствующие вопросы специалистам, последние опровергли их предположение.
Тем временем Саша становился все более возбужденным и отказывался есть. Он заявил, что еда для него на вкус походит на помои. Всего через пять дней после того, как началось его странное поведение, он находился в отделении интенсивной терапии, под воздействием сильных седативных препаратов, его кормили через трубку. Никто не знал наверняка, что с ним происходит.
С этого момента, говорят его родители, состояние Саши могло бы продолжать ухудшаться и привести даже к смерти. Но один из коллег Хелен, невролог по имени Мохамад Микати, прислушался к их истории и провел с ребёнком несколько простых тестов. Может ли Саша прикоснуться к своему носу? С трудом. Может ли он нарисовать часы? Да, но без рук. Микати видел случай подобный Сашиному годами ранее, когда 11-летний мальчик страдал в течение 3 месяцев и затем неожиданно выздоровел. Причиной, по мнению Микати был энцефалит, воспаление головного мозга. Подозревая тот же диагноз у Саши, Микати заказал электроэнцефалограмму — тест, который отслеживает электрическую активность в головном мозге.
Даниель Эггер наблюдал за иглой машины всю ночь, ища причину дисфункции мозга. Даниель надеялся, что здесь был ключ, который мог бы указать путь к правильной диагностике и лечению. Если у Саши энцефалит, то что же вызвало его? Учёным уже давно известно, что галлюцинации и бредовое поведение могут быть результатом инфекции и воспаления головного мозга, но Микати исключил подобный вариант. Он знал, однако, что существуют аутоиммунные виды энцефалита. Фактически два года назад учёные идентифицировали такой вид, который возникает в результате работы иммунной системы реагирующей на обычные инфекции в других частях тела, и в результате атакующей важнейшие рецепторы в головном мозге. Симптомы могли напоминать шизофрению, но правильное лечение не связано с нейролептиками. Вместо этого, терапия должна быть направлена на иммунную систему.
Теперь врачи могут лечить людей, на которых бы раньше махнули рукой и просто заперли.
Микати дал Саше инфузию антител, которые подавляют аутоиммунные атаки, и состояние мальчика почти сразу же улучшилось. У него вернулся здоровый цвет лица. Глаза снова смогли сосредоточиться. Он успокоился, начал просить пищу. Хелен и Даниэль Эггер почувствовали облегчение, но вместе с тем и печаль. Они столкнулись с огромным сопротивлением со стороны некоторых врачей. Что же случилось с пациентами, чьи родители были менее настойчивыми или имели меньший объем ресурсов, у которых не было детского психиатра в семье? «Если бы я не была матерью моего сына, с моими связями, мой сын был бы мертв,» сказала мне, Хелен. «Это просто ужасно.»
Для Хелен, учитывая ее историю, данный случай также поднял гораздо более важный вопрос: Если аутоиммунное расстройство мозга может так сильно походить на психические заболевания, то чем на самом деле являются эти болезни?
Идея, что безумие может иметь дискретную, биологическую причину — что это существует не только в вашей голове – ведёт своё начало ещё с конца 19 века, когда лечебницы Европы были полны пациентами с бредом и сумасшествиями, страдающими от нейросифилиса — поздней стадии этого венерического заболевания. Представление о том, что лечение иммунной системы может вылечить помешательство, также имеет историю. В 1927 году австрийский психиатр Юлиус Вагнер-Яурегг получил Нобелевскую премию за «пиротерапию» — метод лечения малярии, в ходе которого он намеренно инфицировал пациентов с малярией для того, чтобы вызвать лихорадку (его лечение работало для некоторых пациентов, но несколько всё-таки умерли от малярии).
После нахождения в забвении почти столетие, эта идея вновь стала актуальной в результате наблюдений, которые связали иммунную систему и психиатрические симптомы. Ученые обнаружили, что, например, активизация иммунной системы людей, как если она ведёт борьбу с вирусной инфекцией, может вызвать глубокое отчаяние и суицидальные мысли.
В течение многих лет ученые полагали, что мозг в основном отделён от иммунной системы с помощью так называемого гематоэнцефалического барьера, и у них не было четкого механистического понимания того, как иммунная система может вызвать поведенческие расстройства. В 2007 году Хосеп Далмау, невропатолог Университета штата Пенсильвания, описал состояние, как он его назвал, анти-NMDA-рецептора энцефалита, при котором иммунная система атакует ключевой рецептор мозга, приводя к тяжелым неврологическим и психиатрическим симптомам, включая поведение, которое иногда сравнивают с поведением одержимой девушки в фильме Экзорцист.
Ученые ранее замечали, что некоторые аутоиммунные заболевания, такие как волчанка, связаны с психозом. И они начали подозревать, что некоторые инфекции, возможно, путем активации иммунной системы, способствуют психическим заболеваниям. Но Далмау представил доказательство того, что иммунная система может атаковать мозг. Разработка теста для определения расстройства, а также тот факт, что даже очень больных пациентов можно восстановить лечением, вызвало волну интереса к аутоиммунным состояниям центральной нервной системы. В общей сложности ученые выявили их около двух десятков — в том числе деменцию, эпилепсиию, синдром «жесткого человека» похожий на болезнь Паркинсона — многие эксперты считают, что таких состояний гораздо больше.
Многие из этих заболеваний поддаются лечению агрессивной иммунотерапией. «Это прорыв», сказал мне Хизер Ван Матер, педиатрический ревматолог Университета Дюка, который заботился о Саше. Она и ее коллеги лечат людей, на которых всего 10 лет назад махнули бы рукой и просто заперли. «Мы можем сделать их лучше», сказал Ван Матер. «Это невероятно полезно.»
Хотя каждое из этих аутоиммунных состояний достаточно редко, поле аутоиммунной нейрологии расширяется, и может заставить по-новому взглянуть на психические заболевания в целом. Некоторые ученые теперь пытаются понять, могут ли малые подмножества депрессии, шизофрении и биполярного расстройства каким-то образом быть связаны с проблемами в иммунной системе.
Существуют основания для данной идеи. Роберт Йолкен, ученый из Университета Джона Хопкинса, считает, что около трети шизофреников демонстрируют признаки активации иммунной системы (хотя он добавляет, что это может быть связано с другими факторами, такими как курение и ожирение). И аутоиммунные заболевания являются более распространенными среди шизофреников и их ближайших родственников, чем среди населения в целом, что может быть знаком общей генетической уязвимости. Иммунологические аномалии наблюдались также у пациентов с биполярным расстройством и депрессией.
Саша Эггер был госпитализирован в 2009 году в возрасте 13 лет после того, как у него почти в одночасье появились загадочные психические симптомы. Фото предоставлено Хелен и Даниэлем Эггерами
Недавнее ретроспективное исследование ученых в клинике Майо, центре исследований аутоиммунных неврологических заболеваний, показало, что, по сравнению с контрольной группой здоровых людей, у психически больных чаще обнаруживаются антитела, направленные на ткани головного мозга. Одним из следствий исследования является вывод, что некоторые из психиатрических симптомов этих пациентов, возможно, вытекают из аутоиммунных проблем, и что они, возможно, могут получить пользу от иммунотерапии. Ученые также все более заинтересованы в изучении связи между депрессией и системным воспалением, как ответом иммунной системы на инфекцию или другие потенциальные триггеры: например, плохое питание, ожирение, хронический стресс или травмы. Исследования показывают, что около одной трети людей с диагнозом депрессии имеют высокие уровни маркеров воспаления в крови. Ученые полагают, что общее недомогание и вялость депрессии может действительно быть своего рода болезненным поведением — инстинктом затаиться и восстановиться в борьбе с инфекцией или заболеванием. Проблемы возникают, когда иммунная система остается включенной в течение длительного времени, что может привести к клинической депрессии.
Наметившееся понимание роли иммунной системы в определении того, как мы чувствуем и ведём себя предлагает новые возможности лечения для психических заболеваний. В 2013 году ученые из Университета Эмори увидели улучшение у пациентов с депрессией, которые имели маркеры высокого уровня системного воспаления, и кому не помогало стандартное лечение иммунодепрессантом под названием инфликсимаб. Другие исследователи обнаружили, что аспирин, возможно, самый старый противовоспалительный препарат, может быть полезным в качестве дополнения к терапии шизофрении.
А потом были случаи вроде Саши Эггера. У него случился рецидив через полтора года после его первоначального восстановления. Это был первый из пяти основных рецидивов, два из которых потребовали многомесячной госпитализации. Хотя Саше был поставлен диагноз аутоиммунного энцефалита, ученым еще предстоит точно определить, какие антитела вызывают хаос в его мозгу. Он может страдать от такого состояния, антитела-маркеры которого до сих пор не идентифицированы, или его состояние может включать в себя другие компоненты иммунной системы. Саше сейчас 21, и он говорит, что чувствует, как будто у него есть угольки в мозгу, которые перегреваются и нуждаются в охлаждении. Для управления вспышками, он использует мощные препараты, первоначально разработанные для рака, которые подавляют его иммунную систему.
Его память останавливается во время обострений, и ему пришлось пропустить множество месяцев средней школы на протяжении многих лет. Тем не менее он сумел закончить школу с высшими баллами и поступил в Университет Северной Каролины в Чапел-Хилл, где начал обучение в январе прошлого года. «Если я напишу книгу, я назову её «Фрагментированными воспоминаниями», написал он в своем эссе при поступлении. «После каждой госпитализации, мне приходилось заново строить свою жизнь с нуля».
Эггеры надеются, что лечение будет найдено в период жизни Саши и позволит полностью перезапустить его иммунную систему. «Мне просто нужно удержать его до того момента, когда лечение будет найдено» — сказала мне Хелен. Она и Даниэль стали одними из основателей некоммерческого Альянса Аутоиммунного Энцефалита вместе с Сюзанной Калахан — автором мемуаров «Мозг в огне: мой месяц безумия», о своем опыте в подобном состоянии, а также Лесли и Улиллом Мкадау, чья дочь умерла от аутоиммунного энцефалита. Одна из целей Эггеров — повышение осведомлённости о данном состоянии. Учитывая их опыт, однако, они не могут не задаваться вопросом о других психических заболеваниях, которые могут быть, на самом деле замаскированным расстройством иммунной системы. В каком-то смысле, большая их цель состоит в том, чтобы преодолеть давний разлом между психиатрией и неврологией — понятиями мозга и ума. «Слишком часто психоз рассматривается как сама болезнь», говорит мне Хелен. Но «психоз как лихорадка,» сказала она. «Это симптом множества различных заболеваний».
Оригинал: The Atlantic
