Мы привыкли ожидать худшего. Доктор Мартин Селигман, психолог, объясняет, почему — и что вы можете сделать, чтобы вернуть себе оптимистичный взгляд на вещи
Автор: Клэй Скиппер
Вам когда-нибудь говорили, что нужно просто поднять себе настроение? Это сводило вас с ума? Оказалось, что говорить вам «будьте счастливы» не просто раздражает, но и совершенно бесполезно.
«Счастье» — довольно бесполезное слово» — говорит доктор Мартин Селигман, психолог и бывший президент Американской психологической ассоциации. «Если вы говорите кому-то, что нужно быть счастливым, все равно непонятно что делать
Селигман сравнивает счастье с засыпанием: это пассивный процесс который просто происходит. И как отец позитивной психологии — изучения того, что делает жизнь хорошей или осмысленной, — большая часть работы учёного была направлена на то, чтобы помочь людям понять, как это сделать.
Естественно, вы можете подумать, что он оптимист.
«Половина мира находится на низком уровне позитивного аффективного спектра» — говорит специалист, имея в виду позитивную аффективность — черту, которая обычно коррелирует с солнечным настроением. «Я — часть этого спектра, и многое из того, над чем я работаю и что я пишу, оправдывает попытку помочь половине мира, которая от природы не обладает позитивным аффектом, стать более позитивной и оптимистичной».
Он понял, что счастье или психологическое благополучие можно разделить на пять элементов: положительные эмоции, вовлеченность, отношения, смысл жизни и достижения (PERMA). Улучшите их, и вы, возможно, приблизитесь к тому смутному представлению о «счастье». К сожалению, это не так просто, когда у половины из нас низкий уровень позитивной аффективности. Но доктор Селигман научился быть оптимистом, и здесь, опираясь на многие идеи, изложенные в его книге «Цикл надежды», он рассказывает о том, как это сделать и вам.
Почему нам кажется, что мы настроены на пессимизм?
Вид, который [переживал] ледниковые периоды, был выведен и отобран благодаря пессимизму. Менталитет, который говорил: «Сегодня в Сан-Диего прекрасный день, уверен, что и завтра он будет прекрасным», был раздавлен льдом. В ледниковый период отбор проходили существа с плохими предчувствиями, которые постоянно думали о плохом, что может произойти. Поэтому пессимизм для нас естественен.
Проблема пессимизма в том, что, если завтра в Сан-Диего будет хороший день, а вы все время думаете о плохом и не можете насладиться позитивом. Этому нужно учить.
Если посмотреть на пессимистично настроенных людей, то, пожалуй, единственной [наиболее яркой] отличительной чертой является то, что они считают плохие события постоянными и неизменными.
Если я говорю: «Это интервью превращается в дерьмо», — это типичная пессимистическая, катастрофическая интерпретация. Я должен аргументированно ее опровергнуть. И я привожу доказательства: «Ну, когда я говорил о ледниковом периоде, он действительно понял это и ухватился за это». А потом: «За свою жизнь я дал буквально тысячу интервью, и почти всегда они заканчивались хорошо». Это признание того, что вы говорите себе, — насколько это неизменно и катастрофично, — и затем аргументация против этого.
Так не противоречит ли это чему-то вроде майндфуллнес, системе взглядов, которая утверждает, что вы должны жить в моменте? Если вы концентрируетесь на оптимизме, вы также как бы упускаете настоящий момент, верно?
Ну, я думаю, если посмотреть на то, что делают люди, и на то, что делаете вы прямо сейчас, когда мы разговариваем, вы заглядываете в будущее. Вы не живете в моменте этого интервью. Вы говорите: «Что из сказанного Селигманом я могу использовать или написать об этом?» Более половины времени взрослые люди планируют будущее. И поэтому представление о том, что мы должны все больше и больше жить в моменте, отрицает то, что эволюционно мы действительно умеем делать.
Человека от всех остальных животных отличает то, что мы — существа будущего. Мы не Homo sapiens – «sapiens» — это мудрость и знание. Меня не впечатляют наши мудрость и знания. Но меня впечатляет, как много в нашей ментальной жизни связано с будущим. Я стал думать о нас как о Homo prospectus. Это то, в чем человеческие существа хороши, и именно поэтому мы доминируем на планете. Не потому, что мы живем моментом.
Что вы скажете человеку, попавшему в ситуацию, когда он говорит: «Никакие оптимистичные размышления не помогут мне выбраться из нее?»
Люди нередко оказываются в сложных обстоятельствах, и вы не хотите, чтобы они нереалистично рассуждали о том, как им выбраться из этой ситуации. Это посыл, который изменит вашу жизнь. Это называется «Темная ночь души», и от нее не стоит отмахиваться. Когда вы реально оцениваете безнадежность обстоятельств, в которых оказались, это сигнал к тому, чтобы изменить свою жизнь.
Я читал, что некоторые люди говорили, что лучше культивировать некую непривязанность к благополучию: помнить о том, что большая часть жизни — это страдания, и если вы сможете найти в этом удовлетворение, то это будет лучше, чем искать счастья.
Я думаю, что медитация — внимательность, сосредоточенность на настоящем, отстраненность — хороша как средство против тревоги и опасности. Но одна из издержек смирения с судьбой — принятие того, что вы не сможете продолжить и сделать что-то хорошее в будущем, — сильно коррелирует с физическими заболеваниями, меньшей продолжительностью жизни, меньшими достижениями на работе. Таким образом, это хорошее средство против тревоги, но у него есть и свои издержки.
Многое зависит от того, что вам важно. Так, я медитировал по 40 минут в день в течение 20 лет. И это, по сути, помогло мне излечиться от тревоги. И к 40 годам я обнаружил, что больше не испытываю тревоги. Но главной проблемой была депрессия. И вот тогда на первый план вышли физические упражнения, потому что депрессия — это демобилизация, а физические упражнения мобилизуют вас. Так что, в зависимости от того, какая проблема вас беспокоит, панацеи здесь нет.
Из всего, что вы изучали или узнали, есть ли одна идея, с которой вы сталкиваетесь чаще всего?
Я думаю, это надежда. Итак, основной темой моего мышления и моей жизни является развитие надежды — насколько она была важна в моей собственной жизни, для психологии, а теперь и для человеческого будущего. Позитивное человеческое будущее не наступит случайно, оно нуждается в надеющихся людях, которые планируют его и воплощают в жизнь.
Что вы думаете о том, где мы сейчас находимся? Кажется, что мы боремся с оптимизмом.
Очень легко погрязнуть в рутине и плохих событиях. Кто-то стал президентом, который вам не нравится, и тому подобное. Но я думаю, что главный урок заключается в том, что со времен Просвещения все действительно становится лучше, и есть долгосрочные основания для надежды. Мы должны понять, что человеческий прогресс — это то, на чем мы едем, и он проецируется на хорошее будущее.
И какие же вещи помогут нам осознать это?
Существует большой разрыв в оптимизме между тем, как люди относятся к собственной жизни — в среднем около 6,5 из 10 — и тем, как они относятся к миру, что гораздо больше похоже на 4 [из 10]. И я думаю, что противоядие заключается в том, чтобы понять, что 100 150 лет назад средняя продолжительность жизни составляла 40 лет, а сейчас — около 80 лет. Количество пищи, доступ к чистой воде, реальный доход, грамотность — вот что говорит о прогрессе человечества.
Почему мы сами оцениваем себя по шкале оптимизма выше, чем весь мир?
Никто не знает. Я предположу, если хотите: мы хорошо знаем свои недостатки, но мир мы знаем через СМИ, а СМИ рассказывают обо всех плохих вещах, которые происходят гораздо быстрее, чем о хороших. Мы смотрим на полость, а не на хороший зуб. Я думаю, именно поэтому важно образование, и именно поэтому важны такие книги, как «Просветление сейчас»Стива Пинкера, в которых люди знакомятся со статистикой. А с этим у нас не очень хорошо. А вот с чем у нас все в порядке, так это с трагическими историями в заголовках газет.
Оригинал: Pocket
