Сложно поверить, но это факт: родительство сделало мою самоизоляцию проще

Автор: Том МакТог

Возможно, это странный эффект того факта, что вас вынуждают замедляться, тратить больше времени на работу и бытовую возню вместо встреч с живыми людьми. Возможно всё дело в атмосфере: жуткие улицы, оцепленные игровые площадки и ряды покупателей в масках. Возможно, это просто время, проведённое с ребёнком в саду, у полки с рассказами доктора Сьюза и внезапным доступом ко всему бэк-каталогу Диснея. Что бы это ни было, что-то в воздухе сделало время, которое должно было стать тревожным, однообразным и разочаровывающим — приятным и даже значимым.

Со стороны может показаться, что моя жизнь тосклива: я заперт в Лондоне, глобальном эпицентре пандемии коронавируса, пытаюсь совмещать свою повседневную работу с присмотром за трехлетним ребенком. Но в моём случае всё не так ужасно. Несомненно, наличие детей создает дополнительную нагрузку во время самоизоляции, и те, у кого их нет, всегда очень любезно говорят, насколько тяжелее должно быть приходится родителям. Я осознаю, что это давление ещё больше для родителей-одиночек, родителей без постоянного дохода или тем, чья работа требует от них рисковать своим здоровьем на службе ради всех остальных. Но для офисных работников среднего класса, которые являются родителями, наличие детей, как ни странно, облегчает жизнь в это время.

Да, забота о детях означает, что дни тянутся дольше, а сосредоточиться на работе сложнее. Это также означает, что у вас почти нет времени на себя. Один мой знакомый папа рассказал мне, как сильно он скучает по своему 10-минутному ежедневному ожиданию поезда в метро, и я сразу понял, что он имел в виду. Но — и я утверждаю это с некоторыми сомнениям в голосе — я подозреваю, что самоизоляция может оказаться труднее для многих людей без детей: для тех, чье рабочее время может растянуться до всех свободных часов, оно слишком свободно, бесформенно и беззащитно для тирании совещаний по Zoom.

Мы переживаем коллективный международный кризис, который ежедневно похищает жизни людей и их средства к существованию. Но затраты не ложатся на всех одинаково, а для некоторых, таких как я, есть даже неожиданные преимущества. Обязательный и универсальный характер нашего заключения лишил нас того, что определяет нашу современную, привилегированную жизнь: выбор. Но, потеряв этот самый основной элемент свободы, мы также утратили давление, которое с этим связано, — стремление максимально использовать это право. Должен ли я выйти или остаться? Это лучшее использование моего времени? Обижу ли я кого-то, выбирая это, а не это? Находясь в своем доме, я не тоскую по лучшим ресторанам Лондона или зарубежным вояжам, а устраиваю семейные барбекю. Кризис побудил многих задаться большими экзистенциальными вопросами о цели своей жизни. Ирония для меня заключается в том, что для того, чтобы понять, что я хочу выбрать, потребовалось лишение выбора.

Для родителя, находящегося взаперти, есть особая цель: ваши приоритеты ясны. В обычное время рабочие дни наполнены суматохой, а выходные – рутиной по дому. Много дней единственным моментом моего общения с сыном было время перед сном — неподвижная, неизбежная, простая рутина, во время которой уходят отвлекающие факторы, свет тускнеет, восстанавливается спокойствие — как поход в кино. Моя сегодняшняя жизнь похожа на одну длинную сказку на ночь.

Для меня — и я подозреваю, что миллионы других родителей со мной согласятся — пространство, которое открылось в нашем принудительном заключении, было заполнено задумчивым идеализмом и мягким юмором Pixar, Джудит Керр, Джулии Дональдсон и А. А. Милном. Я обнаружил, что ищу классические детские книги, чтобы поделиться с моим сыном, заново открывая для себя некоторые, которые я читал, и отыскивая другие, которые прошли мимо меня. Мы с женой составляли списки старых фильмов, чтобы вновь пересмотреть их вместе: Земля до начала времён, Спасатели, Леди и Бродяга (оригинал, конечно), Мэри Поппинс и другие. Чувство вины, которое обычно сопровождает просмотр ТВ, каким-то образом уменьшилось, потому что мы смотрим его вместе, а не бросаем ребёнка перед ним, пока я читаю электронные письма, принимаю ванну и готовлю ужин в конце дня.

Оказывается, в самоизоляции дети — это клапан. Они очень хорошо увеличивают напряжение, отказываясь спать, есть или делать то, что вы говорите. Но они также могут снять давление. Возможно, я просто слишком хочу использовать своего ребенка в качестве оправдания, но я не чувствую, что должен притворяться, что собираюсь читать тот роман, который я заказал на Amazon, не говоря уже о том, чтобы засесть за написание другого. Наличие сына также дарит моей жене и мне ежедневное задание, которого более чем достаточно, коллективных усилий, источника веселья — и смысла. И мы просто не можем ссориться с женой – у нас на это нет времени и места.

Каждое утро я провожу малыша в близлежащий лес для ежедневных упражнений. Мы разработали свою рутину — отдыхаем на бревнах за 10 минут до прогулки и перекусываем. Сидя там однажды утром, я понял, что — по крайней мере, в тот момент — моя жизнь была лучше в период самоизоляции, чем обычный быт. Мы сидели, ничего не делали, птицы чирикали, солнце светило сквозь деревья, у меня была фляга с кофе и немного шоколада. Без изоляции я бы, вероятно, ехал в ​​поезде на Чаринг-Кросс, по пути на встречу или правительственный брифинг. Вместо этого я теперь играю в динозавров и могу сказать «да», когда мой сын спрашивает, «сегодня тоже день мамы и папы»? Каждый день — это день мамы и папы.

Конечно, ничего из этого не означает, что я хочу, чтобы изоляция продолжалась. Я, без сомнения, приму первое предложение по уходу за ребенком, будь то от бабушек и дедушек или других надёжных людей. Моему сыну только что дали место в детском саду на сентябрь, и я буду рад видеть, как он заводит новых друзей и узнает что-то новое. Я постоянно говорю людям, что мы должны встретиться, как только это закончится. Мне бы понравился длинный, бездетный обед с друзьями или вечер в пабе. Прежде всего, я хотел бы увидеть своих родителей. Но я был удивлен тем, как сильно я наслаждаюсь жизнью взаперти. Часть меня будет скучать по этой странной интерлюдии, когда она уйдет — не по смерти и разрушению, а по тихому размышлению и иному быту. Для многих из нас помогло понять, что нас действительно волнует. Постараюсь не спешить забыть то, что я понял.

Оригинал: The Atlantic

Похожие Записи

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Последние <span>истории</span>

Поиск описаний функциональности, введя ключевое слово и нажмите enter, чтобы начать поиск.