Автор: Карен Б. Каплан
Когда я сказала Говарду, что мы должны встретиться через пять лет дабы понять, должны ли мы оставаться вместе, я считала, что просто подхожу к вопросу с практической стороны. Моя идея была не столько о романтике, сколько о хеджировании наших рисков.
Тогда мне было всего 18 лет, я – первокурсница в Корнулле, а ему едва исполнился 21 год. Мы встречались с сентября, а сейчас была весна. Скоро мы отправимся обратно на противоположные берега, он в Сан-Франциско, а я в пригород Нью-Джерси. Грядущая разлука заставляла нас задумываться. Наш разговор в комнате общежития происходил примерно так:
Я: «Я думаю, что найти Того Самого — вопрос человека, места и времени. Что если мы оба правильные люди, но сейчас не то место и время? Мы упустим наш шанс и пожалеем об этом».
Он: «Итак, ты хочешь сказать, что мы должны остаться вместе?»
Я: «нет. Я не хочу выходить замуж за первого парня, к которому я серьезно отношусь. Давай дадим себе второй шанс. Давай встретимся через пять лет. Мне будет 23, а тебе — 26. Тогда и посмотрим, хотим ли мы быть вместе».
Говард согласился. Мы договорились о встрече в нью-йоркской Публичной библиотеке, около верхнего льва, в 4 часа после полудня, в первое воскресенье апреля, через пять лет после этой весны. Мы написали наше обещание на долларовой купюре, разорвали её пополам и дали друг другу.
Встреча в общественном месте сведет к минимуму любую нежелательную неловкость. Четыре часа – отличное время, потому что мы могли начать с напитка, и если все пройдёт хорошо, то мы сможем пойти поужинать. Если же всё будет не очень, то мы просто пойдём разными путями.
Публичная библиотека Нью-Йорка была сентиментальным выбором; как большинство студентов мы проводили много времени с книгами. Поэтому нам было легко выбрать ориентир, который, вероятно, будет существовать через пять лет, в отличие от ресторана или бара.
Хотя первое воскресенье апреля было нашим первоначальным выбором, я вскоре поняла, что оно может выпасть на Пасху, и моя мать, католичка, никогда не потерпит моего отъезда в Нью-Йорк в тот день, ведь у нас будет семейное торжество.
Итак, Говард и я снова собрали наши полдолларовые купюры, вычеркнули апрель, написали май и передали их друг другу.
И тогда мы не смогли расстаться. Фактически, мы были вместе тем летом и в течение всего следующего учебного года. Только в следующем семестре, когда он уехал в отпуск и жил в Манхэттене, наши отношения наконец закончились (я начала встречаться с кем-то еще, он узнал, и на этом всё).
Оставалось три с половиной года до нашей встречи.
Я хорошо использовала это время. У меня были отношения, интриги, разочарования. По поводу некоторых людей, с которыми я была вместе, я задумывалась: «неужели он тот самый?». По разным причинам ответ никогда не был «Да». Возможно, «Да» прозвучало бы, если бы у нас с Говардом не было запланировано свидание?
Может быть и так, а может и нет. В любом случае, большинство моих отношений с мужчинами, будь то кратковременные или длительные, только усиливали мое ощущение, что Говард, вероятно, был Тем Самым, и что я оказалась благоразумна, чтобы организовать нам второй шанс.
Часть нашего соглашения, которая не нашла отражения в долларовой купюре, заключалась в том, что мы никому не должны были говорить о нём, но это правило я быстро забыла. В какой-то момент я рассказала своей лучшей подруге, которая нашла план креативным (но не очень честным по отношению к моему парню в тот момент). Я также рассказала маме, что было ошибкой.
По прошествии пяти лет я жила в Миннеаполисе. У меня были отношения продолжительностью несколько месяцев. Что касается нас с Говардом, мы не разговаривали и не общались в течение пары лет. Я смутно знала о его местонахождении от общих друзей, но это было в эпоху до появления мобильных телефонов, Интернета и электронной почты, тогда вы могли фактически потерять контакт с людьми и не знать, как связаться с ними, даже если бы захотели.
Вот что случилось с нами.
Тем не менее, за несколько дней до того первого воскресенья мая я улетела домой в пригород Джерси, чтобы навестить маму, планируя отправиться в город на выходные. У моей сестры была квартира на Верхнем Вестсайде, и для меня не было бы ничего необычного в том, чтобы остаться у неё, потому что я всегда делала так, когда приезжала в Нью Йорк.
Но моя мама выступила против, утверждая, что было бы лучше поехать в Нью-Йорк, когда моя сестра будет на выходном (она тогда работала в ресторане и была сильно загружена в уикенды).
- Нет. «Я должна поехать в эти выходные. Я встречаюсь с Говардом в воскресенье».
Это удивило ее.
- Я не знала, что вы двое все еще на связи.
- Это не так — ответила я. — Но мы договорились встретиться в первое воскресенье мая этого года, поэтому я должна быть в городе.
- Когда вы заключили это соглашение?.
- Пять лет назад.
- Боже ты мой! Пять лет назад? Ты с ума сошла? Разве он не живет в Калифорнии? И для этого он полетит в Нью-Йорк?.
- Да, полетит. Я уверена, что он будет там.
Когда я ехала на поезде в Манхэттен, моя мать позвонила сестре и попросила ее отговорить меня от встречи, боясь, что я буду разбита горем, когда Говард не приедет.
Когда я приехала, сестра сказала: «Вы пытаетесь жить как кино. Реальная жизнь так не работает. Он даже не вспомнит, тем более не поедет за 3000 миль. Тебя ждёт большое разочарование.
Я не согласилась.
Она должна была работать тем днем и вечером, поэтому я (к своей радости) оказалась предоставлена сама по себе, получив возможность прогуляться от Верхнего Вестсайда до Мидтауна. За несколько минут до 4 часов дня я обнаружила, что стою через дорогу от библиотеки и смотрю на небольшую толпу впереди, а затем внезапно увидела Говарда, направляющегося к ступеням.
Мы увидели друг друга, улыбнулись и помахали руками. Я пересекла улицу, мы обнялись перед львом (оно обозначал стойкость, как я узнала позже), затем сели на ступеньки и начали говорить.
Наш разговор длился два дня. Затем Говард улетел обратно в Калифорнию.
«Долго и счастливо» сходу не получилось. Мне пришлось закончить отношения с другим парнем. Затем нам предстояло выяснить, как мы будем жить в одном городе.
Осенью того же года я переехала в район Залива на пару месяцев на работу. Несколько месяцев спустя он переехал в Миннеаполис, где мы пробыли два года, прежде чем переехать в Нью-Йорк. И да, когда мы вернулись на восток, мы поженились.
Я все еще не хочу называть нашу историю романтичной. Друзья, которые слышали её, любят преувеличивать детали, говоря что-то вроде: «А вы не виделись 10 лет?»
На самом деле всё ограничилось пятью годами. И полностью потеряли связь мы на три года.
Или они, бывают, говорят: «И ты всегда знала…»
Нет, в этом весь смысл соглашения. Мы не всегда знали. Даже после встречи нам потребовалось некоторое время, чтобы оказаться вместе. Когда мы переехали в Нью-Йорк, мы договорились, что должны посмотреть, как обстоят дела с работой, прежде чем давать какие-либо обещания.
Что правда, так это то, что история помогла сохранить наши отношения в трудные времена. Я бы не хотела заканчивать её словами: «К сожалению, это не сработало». С такой историей, конечно, мы должны были остаться вместе. Мы обнаружили, что романтическое прошлое может помочь удержаться на плаву, пока вы не обретете равновесие. Тем не менее я настаиваю, что эта история прежде всего о благоразумии, а не о романтике и жизни как в кино.
В течение многих лет я заканчивала рассказ следующим образом: «Я считала, что просто практично дать нам второй шанс. Это оказался хороший план».
- План, безусловно был практичным — недавно сказал друг — Но тот факт, что вы оба его исполнили — это и есть романтика.
Он прав. Именно наша полная вера в другого человека — несмотря на предостережения других – и создала ту самую романтику. Мы встретились друг друга.
Теперь мы женаты уже 35 лет. Говард все еще встречает меня, и я встречаю его. Две половинки купюры в хранятся в рамке на комоде.
Оригинал: NYTimes
