Автор: Дэймон Линкер
Рок-музыка ещё не умерла, но едва держится
Это верно как минимум в двух смыслах.
Хотя продажи популярной музыки в целом упали с момента своего пика на рубеже тысячелетий, некоторые жанры продолжают приносить коммерческую прибыль: поп, рэп, хип-хоп, кантри. Но электрогитары, басы, барабаны, мелодичный, хотя часто и абразивный ведущий вокал, с песнями, обычно сочиняемыми исключительно членами группы – теперь весьма редко появляются в чартах. По-прежнему существуют важные рок-музыканты, пишущие музыку в самых разных стилях — например, канадская команда Big Wreck выделяется в утонченном прогрессивном хард-роке, в то время как более приглушенная американская группа Dawes искусно развивает душевный подход к песням, который процветал в Калифорнии в 1970-х годах. Но эти группы часто трудятся в относительной безвестности, продавая всего по несколько тысяч пластинок и выступая перед небольшими аудиториями в клубах и театрах.
Но рок почти мертв и в другом смысле: почти каждая легенда рока, о которой вы можете подумать, умрет в течение следующего десятилетия или около того.
Да, мы уже потеряли многих. Помимо икон, которые погибли ужасно молодыми десятилетия назад — Брайан Джонс, Джими Хендрикс, Дженис Джоплин, Джим Моррисон, Элвис Пресли, Джон Леннон — есть множество легенд, скошенных болезнями, наркотиками и просто старостью в более поздние годы: Джордж Харрисон, Рэй Чарльз, Майкл Джексон, Лу Рид, Дэвид Боуи, Гленн Фрей, Принс, Леонард Коэн, Том Петти.
Эти потери были болезненными. Но они ничто по сравнению с будущей волной некрологов. Горе и ностальгия нахлынут на всех нас. А оставшимся в живых «бумерам» будет труднее всего – ведь это были их герои. Рок оставался самой большой городской культурой на протяжении 1990-х годов, и успел захватить в том числе представителей Поколения Х и миллениалов.
Все это означает, что будет очень много скорби.
Вот поля смерти, которые лежат перед нами: Боб Дилан (78 лет); Пол Маккартни (77); Пол Саймон (77) и Арт Гарфункель (77); Кэрол Кинг (77); Брайан Уилсон (77); Мик Джаггер (76) и Кит Ричардс (75); Джонни Митчелл (75); Джимми Пейдж (75) и Роберт Плант (71); Рэй Дэвис (75); Роджер Долтри (75) и Пит Тауншенд (74); Роджер Уотерс (75) и Дэвид Гилмор (73); Род Стюарт (74 года); Эрик Клэптон (74 года); Дебби Гарри (74 года); Нил Янг (73 года); Ван Моррисон (73 года); Брайан Ферри (73 года); Элтон Джон (72 года); Дон Хенли (72 года); Джеймс Тейлор (71 год); Джексон Браун (70); Билли Джоэл (70); и Брюс Спрингстин (69, но в следующем месяце исполняется 70 лет).
Некоторым из этих легенд, возможно, удастся дожить до 90 лет, несмотря на весь износ, которому они подвергали свои тела на протяжении десятилетий. Но большинство из них навряд ли достигнут этой планки.
Это заставит нас не только терпеть их смерть, но и задуматься о нашей собственной смертности.
С самого начала рок-музыка была выражением протеста, утверждения юношеской жизненной силы и избытка либидо против разрушительного воздействия времени и зрелости. Этот импульс иногда (часто?) оборачивался глупостями. Вспомните ранний рок-гимн, в котором певец провозглашал: «Надеюсь, я умру прежде, чем состарюсь». В качестве жеста это было типичное заявление, но я очень сомневаюсь, что его автор (Пит Таунсенд из The Who) сожалеет о том, что дожил до старости.
Одно дело, когда молодой музыкант настаивает: лучше сгореть, чем медленно тлеть. Но означает ли утверждение подобного идеала стремление к самоуничтожению? Лишь неразумный подросток, убежденный в собственной непобедимости, или нигилист может принять такой идеал. Для большинства рок-звезд подобная бравада была отдельным актом – «горение» вместо месяцев растянулось на годы, а затем и десятилетия. Протест, как правило, сублимировался в искусстве, когда борьба с ограничениями сливалась с творческими амбициями, в попытках создать что-то значимое. Рок стал еще одной попыткой представителей нашей цивилизации протестовать против угасания света.
Рок-музыка всегда была популярным искусством, созданным и потребляемым обычными, несовершенными людьми. Сами художники часто самоучки, испытывали влияние отовсюду, смешивали стили по-новому, выступая против своих ограничений, осваивая и усваивая технологические инновации максимально быстро. Многие стремились к искусству — по композиции, записи и исполнительскому мастерству – но, чтобы достичь его, им нужно было подниматься и выходить из той грязи, с которой они начинали.
До появления рока из ритма и блюза в конце 1950-х годов, и после его угасания в конце 1990-х нормой для популярной музыки было написание песен и производство записей по модели конвейера. Обычно это называют «Brill Building»-подходом к созданию музыки, названным в честь здания в центре Манхэттена, где в до-рок эпоху были расположены ведущие офисы и студии музыкальной индустрии. Профессиональные авторы песен трудились в маленьких кабинах, создавая будущие хиты для певцов, которые делали записи под пристальным наблюдением команды продюсеров и представителей корпораций. Сегодня что-то удивительно похожее происходит в поп-музыке и хип-хопе, когда файлы песен распространяются по всему миру среди небольшого числа очень успешных авторов песен и продюсеров, которые добавляют свои приёмы, чтобы создать продукт, который можно описать только как бездушное совершенство.
Это музыка, созданная комитетом и консенсусом, активно ищущая максимально возможную аудиторию как самоцель. Рок (особенно тот, который практиковали самые творчески амбициозные группы середины 1960-х годов: The Beatles, The Rolling Stones, The Kinks и Beach Boys) разрушил этот способ ведения дел, и на несколько десятилетий новая модель стала основной. Как рассказывает критик Стивен Хайден в своей восхитительной книге «Сумерки богов: путешествие в конец классического рока», рок-группам и отдельным рок-звездам была предоставлена огромная свобода творчества, и лучшие из них использовали каждый ее кусочек. Они писали свою собственную музыку и тексты песен, создавали свои собственные аранжировки, экспериментировали с дико амбициозными методами звукозаписи и следили за дизайном обложек своих альбомов, запуском маркетинговых кампаний и созданием все более театрализованных концертных туров.
Это не значит, что за рок-музыкантами не было никакого корпоративного контроля или они не испытывали внешнего влияния. Звукозаписывающие компании, профессиональные продюсеры и инженеры как обычно находились у руля, стараясь защитить свою репутацию и инвестиции. И все же в удивительной степени художники добивались своего. Песни и альбомы рассматривались всеми — как самими музыкантами, так и звукозаписывающими компаниями, критиками и, конечно, фанатами — как Манифесты. Какое-то время капиталистический колосс сделал возможным и поддерживал создание популярного искусства, которое иногда достигало новой формы человеческого совершенства. То, что это длилось недолго, не должно помешать нам оценить, насколько это было замечательно.
Как и во всех монументальных актах творчества, художники были движимы стремлением превзойти свою конечность, создать что-то непреходящее, прочное, что будет жить за пределами тех, кто его создал. Это стремление к бессмертию выразилось во многих отношениях — в оглушительном объеме и яркой сенсорной перегрузке рок-концертов, в смертельном избытке вечеринок и наркотиков, в обожании поклонниц, жаждущих полубогов, плакаты которых украшали стены их спален, в беззастенчивых литературных устремлениях певцов и авторов песен, в ошеломляющих экспериментах с песенными формами, отмеченными по-видимому нечеловеческой ритмической и гармонической сложностью, в оркестровом размахе, амбициях и (да) частой претенциозности концептуальных альбомов и рок-опер. Все это было свидетельством слишком человеческого стремления пережить своё бытие. Чтобы понять и никогда не отпустить бессмертия.
Это была ложь, но она была прекрасна. Дни рок-звезд сочтены. Они умрут, как и все мы. Никто не уйдёт живым. Когда мы оплакиваем уход легенд и трагическое величие того, что они оставили нам, мы в то же время будем оплакивать себя.
Оригинал: TheWeek
