Сегодня люди думают о счастье как о чем-то, что является результатом погони за удовольствиями, но у создателей Конституции США были другие идеи
Автор: Джеффри Розен
В 1815 году глава школы-интерната в штате Мэн написал Томасу Джефферсону письмо с просьбой передать мудрость своим ученикам. В ответ Джефферсон прислал отрывок из стоического пособия по самосовершенствованию «Тускуланские рассуждения» Цицерона, который он переписал, будучи подростком, чтобы утешить себя после смерти отца. «Если мудрый человек счастлив, как говорят эти мудрецы» — перефразировал Джефферсон, — «он должен быть еще и добродетельным, ибо без добродетели счастья быть не может».
Список литературы, который Джефферсон впервые составил в 1771 году, за пять лет до написания Декларации независимости, дает начало ответу на этот вопрос. Джефферсон отправил этот список своему другу Роберту Скипвиту, который попросил подобрать книги для личной библиотеки. Там, в категории «религия», Джефферсон перечислил своих любимых философов-моралистов – «мудрецов» из его письма. Среди них были Цицерон, а также классики — Ксенофонт, Эпиктет, Марк Аврелий и Сенека, писатели эпохи Просвещения — Джон Локк, Дэвид Хьюм, лорд Болингброк и лорд Кеймс.
В первый год пандемии коронавируса я решил прочитать многие книги из этого списка, почти все из которых я каким-то образом пропустил. Мне посчастливилось получить прекрасное гуманитарное образование, я изучал литературу, историю, политическую философию и право под руководством великих преподавателей в великих университетах. Но я никогда не сталкивался с произведениями греческой, римской и моральной философии эпохи Просвещения из списка Джефферсона для чтения, в которых содержались советы о том, как жить хорошо, и никогда не изучал, как основатели воплощали эти идеи в своей собственной жизни. То, что я узнал, изменило мои представления о психологии основателей и, в частности, о том, насколько осознанно они старались использовать каждый момент дня для эмоциональной саморегуляции и трудолюбивого самосовершенствования. Читая книги, которые читали основатели, и следя за их собственными ежедневными попытками самоконтроля, я лучше понял во многом забытое ядро их моральной и политической философии: что умеренность эмоций — это секрет спокойствия духа; что спокойствие духа — это секрет счастья; что ежедневные привычки — это секрет самосовершенствования; и что личное самоуправление — это секрет политического самоуправления.
В колледже я помню, как тосковал по подобным наставлениям. 1980-е годы были десятилетием «жадность — это хорошо», и я искал альтернативу бесконтрольному гедонизму и материализму, прославляемым популярной культурой. Не будучи убежденным в строгости пуританского богословия, которое я изучал как английский специалист, я жаждал ответа на вопрос о том, можно ли получить духовную и моральную истину разумом, а не откровением, добрыми делами и размышлениями, а не слепой верой. Я не понимал, что классическая философия нравственности выпала из основной учебной программы, но это был именно тот вопрос, на который пытались ответить древние философы.
То, что я узнал за год ежедневного чтения с марта 2020-го по март 2021 года, оказалось преображающим. Сегодня мы думаем о счастье как о чем-то, что является результатом погони за удовольствиями. Но классики и мыслители эпохи Просвещения определяли счастье как стремление к добродетели — быть хорошим, а не чувствовать себя хорошо. Шотландский философ Адам Смит описывал добродетель как «душевный склад, составляющий превосходный и достойный похвалы характер». Основатели считали, что счастье достигается ежедневной практикой умственной и духовной самодисциплины, осознанности и строгого управления временем. То, что они называли добродетелью и совершенствованием характера, мы бы назвали обучением на протяжении всей жизни, приверженностью к ежедневной практике привычек, которые ведут к саморегуляции, эмоциональному интеллекту, процветанию и росту. В таком понимании счастье — это то, к чему нужно стремиться, а не то, что можно получить, — поиск, а не цель.
Вдохновленные древними философами, они описали этот поиск как драматичную борьбу между разумом и страстью. Греческие слова, обозначающие разум и эмоции, — logos и pathos, соответственно, поэтому для основателей страсть была синонимом эмоций. Основатели не считали, что мы не должны испытывать недостатка в эмоциях, а лишь считали, что мы должны управлять своими эмоциями продуктивными способами. «Должное управление страстями во все века считалось самым ценным приобретением» — предупреждала Абигайль Адамс своего сына Джона Куинси Адамса, особо подчеркивая важность использования разума для усмирения «страсти гнева». Ее вывод: «Получив однажды это самоуправление, ты найдешь фундамент для счастья для себя и пользы для человечества». В своих трудах о счастье Платон утверждал, что мы должны использовать наш разум, расположенный в голове, для усмирения наших страстей, расположенных вблизи сердца, и аппетита, в желудке. Когда все три способности души находятся в гармонии, утверждал Платон, такое состояние называется «умеренностью», но, как заметил Адам Смит, его лучше перевести как «добрый нрав, или трезвость и умеренность ума». Опираясь на «факультетскую психологию» Смита, основатели считали, что цель образования — укрепить наши силы разума, чтобы мы могли контролировать наши бурные эмоции, достигая спокойного самообладания и душевного спокойствия, которые являются ключом к личному и политическому счастью.
Прочитав книги, сформировавшие первоначальное понимание Основателями «стремления к счастью», я решил узнать, как они применяли древнюю мудрость в своей собственной жизни. Основатели постоянно рассказывали о своей борьбе за самосовершенствование и усилиях по регулированию своих тревог, эмоций и душевных волнений. Они составляли дисциплинированные графики чтения, письма и физических упражнений и вели подробные отчеты о своих успехах и неудачах в достижении древних идеалов. Например, в возрасте 20 лет Бенджамин Франклин составил список из 13 классических добродетелей и решил каждый день проверять, насколько он соответствует каждой из них. Озадаченный наличием всех отметок в списке, он в конце концов забросил этот проект. Однако «в целом, — заключил он, — хотя я так и не достиг того совершенства, о котором так мечтал, а лишь значительно уступал ему, все же благодаря этому начинанию я стал лучше и счастливее, чем был бы, если бы не предпринял его».
Конечно, иногда основатели позорно предавали нравственные идеалы, которые они для себя установили. Некоторые из них провели свою жизнь в качестве рабовладельцев и, как известно, отрицали человечность, равенство и неотъемлемые права людей, которых они порабощали. По крайней мере, некоторые из рабовладельцев-основателей осознавали собственное лицемерие. Джефферсон и другие рабовладельцы из Вирджинии признавали, что алчная жадность не позволяет им освободить тех, кого они держали в рабстве, хотя они и призывали к «полному освобождению» всех порабощенных людей в какой-то момент в будущем. В марте 1775 года, за несколько недель до начала войны при Лексингтоне и Конкорде, Джефферсон слушал, как делегат от Вирджинии Патрик Генри призывал Второй вирджинский конвент отправить войска на поддержку революции. Генри считал «удивительным», что он и его соотечественники, так «любящие Свободу», допускают рабство — практику, «столь же отвратительную для человечества, сколь несовместимую с Библией и разрушительную для свободы». Генри признал, что алчность заставила его отказаться от следования своим моральным принципам: «Поверит ли кто-нибудь, что я хозяин рабов, купленных мною самим!» спрашивал Генри. «Меня влечет [общее] неудобство жизни без них. Я не хочу, не могу оправдать это».
Нет ничего удивительного в том, что основатели часто не соответствовали своим идеалам нравственного совершенства. Но удивительно то, с какой серьезностью они ежедневно стремились стать более совершенными. В своей автобиографии Франклин назвал великие моральные ошибки своей жизни «errata», или ошибками наборщиков текста. И он не терял надежды, как он написал в эпитафии, которую он составил для себя, что жизнь подобна рукописи, ошибки которой в «новом и более совершенном издании» всегда могут быть «исправлены и дополнены автором».
Эта статья была адаптирована из новой книги Джеффри Розена «В погоне за счастьем: Как классические писатели о добродетели вдохновили жизнь основателей и определили Америку».
Оригинал: The Atlantic
