Как феминизм и антифеминизм создали Хиллари Клинтон и Дональда Трампа.
«Великая Старая Партия» была построена женщинами, которые вели борьбу за морализм в политике
«Голосовать против партии, которую представляет этот осел, означает свободу для женщин» гласила табличка на осле по имени Вудро, который с повязанным бантом был проведен через Денвер Национальной женской партией во время ее компании против демократа Президента Вильсона в 1916. В этом году столетний юбилей женской партии незаметно наступил 5 июня. Два дня спустя Хиллари Клинтон стала первой женщиной, претендующей на президентскую номинацию от крупной партии: Демократической партии.
В случае избрания Клинтон станет первой женщиной-президентом в истории страны. Она также присоединится к Джону Куинси Адамсу, Джеймсу Монро, Мартину Ван Бюрену и Джеймсу Бьюкенену как к единственным президентам, которые отслужили и в Сенате, и в качестве государственного секретаря. Если она проиграет выборы Дональду Трампу, он будет первым человеком, избранным президентом, который никогда не служил общественности или в правительстве или в армии. Трамп хочет снова сделать Америку великой; Клинтон хочет вершить историю. Эта история в меньшей степени о последнем «стеклянном потолке» чем о партийной перестройке такой же важной как и «южная стратегия» в эпоху Никсона, хотя в меньшей степени хорошо известная. Назовем ее женской стратегией.
В течение прошлого века преимущества партий были определены дебатами о политической роли и конституционных правах женщин. Эти дебаты, как правило, сводились к ханжеству, как будто битва между партиями — это битва между полами. Трент Лотт любил говорить: «Республиканцы и Демократы как мужчины и женщины, Демократы могут быть с Венеры, но Великая Старая Партия — «партия Марса». Демократы говорят о республиканской «войне против женщин»; Трамп говорит про Клинтон, что «единственный карта, которая у нее есть, это женская карта.» Она получает больше голосов от женщин, он получает больше голосов от мужчин. Непосредственность и холодность контраста между кандидатами затмевает историческую перестройку в их собственных биографиях: она раньше была республиканцем, он раньше был демократом. Эти выборы — не битва между полами. Но это битва между партиями, каждая из которых надеется получить голоса женщин без потери голосов мужчин. Она также отмечена стремительными изменениями в американской политике, вызванными вступлением женщин в общественную жизнь. Задолго до того, как женщины смогли голосовать, они привнесли в партии политический стиль, который они усовершенствовали сначала как аболиционисты, а затем как прогибиционисты: моральная кампания. С тех пор никакие выборы не были прежними.
В течение очень долгого времени партии не имели ни малейшего представления, что делать с женщинами. На учреждении страны женщины выдвинули довод за установление женского гражданства, основанного на их роли матерей: в республике гражданский долг женщин заключался в воспитании сыновей, которые были бы добродетельными гражданами. Федералисты сняли свои цилиндры и не более. В 1820-х и 1830-х Джексоновская демократия включала большое количество драк: женщины не допускались. Когда социальный реформатор Фанни Райт выступила на политической встрече в 1836 году, она была названа «женщиной-мужчиной». Вместо этого, женщины вошли в общественные дела путем евангелического религиозного возрождения, которое подчеркивало их моральное превосходство, став умеренными реформаторами и аболиционистами: они писали петиции. «Право петиций является единственным политическим правом, которое есть у женщин,» отметила Ангелина Гримке в 1837 году.
Партия вигов была первой, которая стала использовать женщин в общественной деятельности, но доходило до смешного: в 1840 году женщины из Теннесси шествовали в кушаках, гласивших «Мужья из Партии вигов или никто». Поскольку ни Партия вигов, ни Демократическая партия не смогли решить вопрос с рабством, возникла масса новых партий. Разожженные антирабовладельческими аргументами и заимствующие стиль моральных уговоров, который пользовался преимуществом у женщин-реформаторов, эти партии имели тенденцию быть приветливыми к женщинам и даже спорам за права женщин.
Республиканская партия зародилась в 1854 году в Рипон, штат Висконсин, когда пятьдесят четыре гражданина основали партию, чтобы выступить против закона Канзаса-Небраски, который угрожал создать два новых рабовладельческих штата. Тремя из этих граждан были женщины. Женщины писали литературу для республиканской кампании и выступили от имени партии. Ее первым кандидатом в президенты в 1856 году был Джон Фримонт, но не один республиканец заметил, что его жена Джесси Бентон Фримонт «была бы лучшим кандидатом.» Одним из самых популярных и высокооплачиваемых ораторов партии была Анна Дикинсон, которая стала первой женщиной, выступающей в зале заседаний Палаты представителей.
Движение за женские права было основано в 1848 году. «Это началось прямо здесь в Нью-Йорке, в местечке под названием Сенека-Фоллз,» — сказала Клинтон в своей победной речи 7 июня, после того, как эффективно завоевала выдвижение от Демократической партии. Защитники прав женщин были тесно связаны с Республиканской партией, и, как правило, боролись за то, чтобы покончить с рабством и заслужить политическое равноправие с белыми мужчинами для чернокожих мужчин и всех женщин. В 1859 году Элизабет Кэди Стэнтон писала Сьюзен Б. Энтони: «Когда я пройду божественные ворота и Пётр спросит меня, где я желаю сидеть, я скажу: «Где-нибудь так, чтобы я не являлась ни чернокожей, ни женщиной. Даруй мне, великий ангел, славу белого мужчины так, что отныне я могла чувствовать неограниченную свободу.»
После того, как Линкольн подписал Прокламацию об освобождении рабов, Стэнтон и Энтони собрали четыреста тысяч подписей под петицией с требованием Тринадцатой поправки. Затем они начали бороться за Четырнадцатую поправку, которая, как они ожидали, должна была гарантировать права и привилегии гражданства для всех американцев. Вместо этого им было сказано, что «Это час чернокожих», и что эта поправка будет включать в себя слово «мужчина» для того, чтобы конкретно исключить женщин. «Верите ли вы, что негроидная раса состоит исключительно из мужчин?» — Стентон спросила Уэнделл Филлипс. А потом она предостерегла: «Если вставить слово «мужчина», нам понадобится целое столетие для того, чтобы исключить его.»
Включение слова «мужчина» в Четырнадцатую поправку имело последствия, которые сохранились вплоть до президентских выборов в этом году. В то время не все купились на аргумент, что было необходимо лишить гражданских прав женщин в целях обеспечения ратификации. «Может ли кто-нибудь сказать нам, почему великие защитники человеческого равенства…забывают, что когда они были слабой партией и нуждались в помощи всей женской силы нации, они всегда объединяли слова «независимо от пола, расы или цвета кожи?» — спросила одна несостоявшаяся сторонница Республиканской партии. Ответ она могла получить из наблюдения, сделанного Чарльзом Самнером: «Мы знаем, как будет голосовать негр, но не настолько уверены в отношении женщин.»
На этих выборах многие женщины-избиратели, особенно молодые, возмущаются, когда им говорят, что они должны поддержать Хиллари Клинтон только потому, что она женщина. Оказывается, что женщины не образуют политический избирательный округ больше, чем мужчины; как мужчины, женщины, как правило, голосуют вместе со своими семьями и их сообществами. Но, в 1865 году, невозможно было узнать, как женщины будут голосовать. Будут ли чернокожие женщины голосовать так, как проголосовали чернокожие мужчины? Будут ли белые женщины голосовать как чернокожие женщины? Партии, которыми руководили белые мужчины, решили, что в ближайшее время им этого не узнать.
Женщины пытались получить право голоса, просто захватив его, план, который был известен как Новое отправление. Начиная с 1868 года, чернокожие и белые женщины пошли на избирательные участки по всей стране и были арестованы. Соджорнер Трут пытались проголосовать в Батл Крик, штат Мичиган. Пять чернокожих женщин были арестованы за голосование в Южной Каролине в 1870 году, за несколько месяцев до того, как Виктория Вудхулл стала первой женщиной, баллотирующейся на пост президента. Она объявила о том, что женщины уже имели право голоса в соответствии с положениями Конституции США о праве граждан штатов пользоваться привилегиями и правовыми иммунитетами граждан США и, в 1871 году, она привела этот довод перед юридическим комитетом Палаты представителей. Энтони была арестована за голосование в 1872 году — не за Вудхулл, но за прямой республиканский билет и, в конце концов, Верховный суд вынес решение против интерпретации Конституции Вудхулл. Так закончилось Новое отправление.
Женщинам, которым препятствовали входить в электорат и которые хотели влиять на общественные дела, оставалось лишь умолять мужчин. В течение многих десятилетий эти женщины имели небольшой выбор — за что бы они не боролись, у них было лишь оружие религиозного возрождения девятнадцатого века: проповедь, призыв, обращение, крестовый поход. Полную меру влияния женской кампании на американский политический стиль еще предстояло принять. Но это влияние впервые почувствовалось в Республиканской партии.
На Республиканском предвыборном съезде в 1872 году, партия разделилась на две части, но ни одна фракция не добавила избирательную планку к своей политической платформе. «Мы признаем равенство всех мужчин перед законом,» заявили либерал-республиканцы, конкретно не принимая в расчет женщин. Стэнтон назвала позицию, занятую обычными республиканцами, «с честным требованием любым классом граждан дополнительных прав следует обращаться с почтительным вниманием» — не планкой, а осколком. Тем не менее, этот осколок был больше, чем то, что сторонники равноправия женщин когда-либо получали от Демократической партии. В 1880 году Энтони написала речь, которую представила на национальной конвенции Демократической партии. Она начиналась так: «Гарантировать двадцати миллионам женщин право гражданства — это основать вашу партию на вечных принципах справедливости.» Вместо этого ее заявление было зачитано клерком-мужчиной, в то время как Энтони в ярости наблюдала за этим, после чего, как сообщили The Times, «Никаких действий в отношении этого не было принято, и мисс Энтони больше не посещала конвенцию.»
Закрыть выборы, казалось, хорошим решением, потому что в жесткой гонке обе стороны добивались поддержки суфражисток, но женщины вскоре обнаружили, что это было бесполезно: если они объединялись с республиканцами, демократы выступали против республиканцев, проводя кампанию против избирательного права. Это привело к определенному обожанию третьих партий — Партии о равных правах, Партии запрета, Партии домашней защиты. Дж. Эллен Фостер, юрист штата Айова, которая помогла создать Женский христианский умеренный союз, выступила на республиканском митинге и предостерегла, что третьи партии вознаграждают поддержку женщин не более чем лестью: «Это дает женщинам места на конвенциях и размещение их имен на бессмысленных комитетах и билетах, которые не будут успешными.» В 1892 году Фостер основала Женскую национальную республиканскую ассоциацию, сказав делегатам на съезде партии в том году: «Мы здесь, чтобы помочь вам. И мы пришли, чтобы остаться.»
Во втором десятилетии двадцатого века, ожидая ратификации девятнадцатой поправки, стороны кинулись обеспечить лояльность избирателей, которые бы в два раза увеличили размер избирателей, не менее обеспокоенных, чем был Самнер о том, как женщины будут голосовать. С внезапностью и силой, которые позволили наблюдать, как страстно желающие женщины вводили себя в национальные кампании в этом году так, как никогда прежде не снилось американской политике», сообщал New York Herald в 1912 году. Когда Теодор Рузвельт основал Прогрессивную партию, она позаимствовала суфражистскую программу, и он настойчиво искал расположения женщин. Он рассматривал назначение Джейн Аддамс в свой кабинет. На конвенции Прогрессивной партии Аддамс произнесла вторую речь по выдвижению своей кандидатуры. Затем она схватила флаг «Голоса для женщин» и пронесла его вверх и вниз через весь зрительный зал. Рузвельт пытался выиграть номинацию от Республиканской партии путем подкупа чернокожих делегатов, которые затем были исключены из конвенции Прогрессивной партии. Когда Аддамс вернулась в Чикаго, она нашла телеграмму от чернокожего редактора газеты: «Женское избирательное право будет окрашено негритянской кровью, пока женщины не откажутся от союза с Рузвельтом.»
Элис Пол, феминистка с докторской степенью Пенсильванского университета, которая была арестована за борьбу за избирательное право в Англии, решила, что американские женщины должны сформировать свою собственную партию. «Название Женская партия открыто для вполне естественного недопонимания,» — признавалась Шарлотта Перкинс Гилман, представляя Национальную женскую партию в 1916 году. Это не была партия по сути; это была группа женщин, чья стратегия состояла в том, чтобы выразить протест существующим партиям, поскольку ни одной партии нельзя доверять продвижение интересов женщин.
Испуганные самой идеей Партии женщин, Национальный комитет Демократической партии сформировал «Женское подразделение» в 1917 году, Республиканский национальный комитет — в 1918 году. Великая Старая Партия проводила политику «полного объединения», ее председатель давал торжественно обещание «проверить любую тенденцию к формированию отдельной женской партии.» Белые женщины работали на обе партии; чернокожие женщины работали только на Великую Старую Партию, чтобы бороться с Демократической партией, которая стала партией южных белых. «Гонка обречена, пока негритянки не принимают активного участия в местной, государственной и национальной политике,» — сказала Национальная лига республиканских Цветных женщин.
После 1920 года Кэрри Чепмен Кэтт — давняя глава Национальной американской ассоциации суфражисток, превратила ее в Лигу женщин-избирателей для обеспечения образования избирателей и других вспомогательных средств для хорошего правительства. В то же время, она призывала женщин вступать в партии: «Единственный способ получить вещи в этой стране — это обрести их внутри политической партии.» Внутри этих партий женщины боролись за равное представительство. Женское подразделение Национального комитета Демократической партии воплотило в жизнь правило, обязывающее наличие равного количества мужчин и женщин делегатов, в 1920 году. В 1923 году Национальный комитет Республиканской партии внес изменения в правила, узаконив их как «места для женщин», которые добавляли дополнительных делегатов от штатов, проголосовавших за республиканцев на предыдущих выборах. Но правило демократов 50 на 50 наблюдалось только в случае разрыва и, как Кэтрин Рампф и Мелани Густафсон указывали в своих богатых историях женщин в Республиканской партии, реальная цель добавления новых мест заключалась в том, чтобы уменьшить влияние чернокожих южных делегатов.
Лига женщин-избирателей была беспартийной, но Национальной женская партия осталась антипартийной. Она была сосредоточена на обеспечении прохождения поправки о равных правах, разработанной Пол, которая недавно получила юридическое образование, и была впервые представлена в Конгресс в 1923 году. Тем не менее, за всю работу Женской партии, Великая Старая Партия была партией женщин или, скорее, белых женщин, на протяжении большей части двадцатого века. В конце двадцатых и тридцатых годов, чернокожие мужчины и женщины покинули Республиканскую партию наряду с небольшим количеством белых женщин, в конечном счете сформировав Коалицию «Нового курса» либералов, меньшинств, профсоюзных деятелей, а также бедных белых с Юга. Франклин Рузвельт назначил Молли Уильямс Дьюсон директором женского подразделения Национального комитета Демократической партии, который разросся до восьмидесяти тысяч членов.
В 1937 году, решив противостоять усилиям леди, известной как «Больше женщин» Дьюсон, Республиканский национальный комитет назначил Марион Мартин в качестве помощника председателя; во время ее пребывания в должности она основала национальную федерацию женских клубов, чье членство выросло до четырехсот тысяч. Мартин, тридцати семи летняя и незамужняя, имела степень по экономике и прослужила четыре срока в законодательном органе штата Мэн. Она вела моральную кампанию против «Нового курса». В 1940 году ей также удалось утвердить в Республиканском национальном комитете свое собственное правило 50 на 50 и формально одобрить Поправку о равных правах в его программе. Дальше этого не зашло. В 1946 году Мартин утверждала, что женщины в партии нуждаются в большей власти. «Она нужна нам не потому, что мы феминистки, но потому, что существует очень много внепартийных женских организаций, которые имеют в своих руках определенное влияние в этой стране,» — сказала она. Через пять дней она была вынуждена уйти в отставку.
Хиллари Родэм родилась в Чикаго в 1947 году. В 1960, когда Ричард Никсон выдвигался против Джона Кеннеди, она проверяла списки избирателей для Республиканской партии. К тому времени большинство работников Республиканской партии составляли женщины. Во время холодной войны, Великая Старая Партия гордилась «женщинами, которые работают на внутреннем фронте, звонят в дверные звонки, заполняют регистрационные карточки, и в целом делает работу по дому правительства.» Как отметила историк Паула Бейкер, партийная работа — точно такая же, как и другие формы труда; женщины работают сильнее, получают меньше, редко поощряются и, как правило, имеют тенденцию входить в это поле, когда мужчины начинают рассматривать его как унижающее. Один сенатор сказал, что слон был правильным символом партии, потому что у него есть «пылесос впереди и выбивалка для ковров позади.»
Бетти Фэррингтон, одна из преемников Мартин, превратила женскую федерацию в силовую станцию ревностных участников общественной компании. После того, как Трумэн победил Дьюи в 1948 году, Фэррингтон хотела, чтобы Республиканская партия нашла своего властного человека:
«Как благодарны мы были бы, если бы лидер появился и показал нам путь к земле обетованной нашей надежды. Мир нуждается в таком человеке сегодня. Он определенно должен появиться рано или поздно. Но мы не можем сидеть, сложа руки, в надежде на его пришествие. Кроме того, его появление частично зависит от нас. Сам по себе факт того, что лидер нужен, не гарантирует его появление. Люди должны быть готовы к нему, и мы, как республиканские женщины, в наших клубах, подготовимся к нему»
Этим лидером, как полагают многие республиканские избиратели сегодня, является Дональд Джон Трамп, родившийся в Нью-Йорке в 1946 году.
Политические партии вступают в брак с интересами избирателей. Они не определяются тем, привлекают ли они женщин в частности. Также они не определяют свои позиции по обеспечению равных прав для женщин и мужчин. Но правдоподобная история американской политики не может игнорировать, во-первых, то, что влияние политического стиля доведено до совершенства в течение более ста лет гражданами, которые отрицали право участия в выборах и были вынуждены умолять и, во-вторых, эффект удвоения размера избирателей.
Республиканская партия, которая, как ожидается, выдвинет кандидатуру Трампа, была построена домохозяйками и преображена за счет их политического стиля, который мужчины затем сделали своим собственным. Моральная кампания может быть найдена среди демократов девятнадцатого века, скажем, Уильяма Дженнингса Брайана, но в двадцатом веке она стала отличительной чертой консервативного крыла Республиканской партии; например, это стиль Теда Круза. Это началось в 1950 году, когда республиканский клуб женщин округа Огайо, Западной Вирджинии, пригласил в качестве главного оратора на день Линкольна сенатора Джозефа Маккарти. Именно во время этой речи Маккарти сказал, что у него был список диверсантов, работающих в Государственном департаменте. «Большое различие между нашим западным христианским миром и атеистическим коммунистическим миром не политическое, а нравственное,» — сказал Маккарти. Его риторика была той, которую в девятнадцатом веке использовали женские кампании. Великий участник общественной кампании Барри Голдуотер сказал в 1955 году: «Если бы не было Национальной федерации республиканских женщин, не было бы Республиканской партии.» В том же году республиканские женщины создали кухонные кабинеты, прикрепив женский эквивалент каждому члену кабинета Эйзенхауэра; их работа заключалась в разделении «политических рецептов достижений республиканской партии с домохозяйками нации «, отправляя ежемесячные бюллетени «Что готовят в Вашингтоне». Одним из членов кухонного кабинета была Филис Шлефлай.
В 1963 году Шлефлай назначила Голдуотера выступить на празднике в честь двадцать пятой годовщины Национальной федерации республиканских женщин. В «соломенном опросе», проведенном после того, как Голдуотер произнес свою речь, 262 из 293 делегатов Федерации выбрали его. В то же время Маргарет Чейз Смит был призвана в гонку как либеральная альтернатива. Как историк Эллен Фицпатрик рассказывает в своей потрясающей новой книге «Наивысший стеклянный потолок», Смит была первой женщиной, избранной в Сенат, и первой женщиной, которая служила в обеих палатах Конгресса. На вопрос, почему она согласилась баллотироваться против Голдуотера, она когда-то сказала: «Некуда было больше идти, кроме как в президенты.» Она была первым, смелым членом Сената, который выступил против Маккарти, в речи, которую она произнесла с пола, известную как Декларация совести: «Я не хочу видеть как Республиканская партия направляется к политической победе на четырех всадниках клеветы — страхе, невежестве, фанатизме и бесчестье». На съезде в 1964 году она отказалась поддержать Голдуотера, и отказала ему в своих делегатах.
Молодой Трамп мало интересовался политикой. Ему нравились фильмы. В 1964 году окончил военное училище, где он был известен как бабник, и думал о поступлении в Университет Южной Калифорнии, чтобы изучать фильмы. Хиллари Родэм была «Девочкой Голдуотера «. Но Смит была ее героем. Она решила баллотироваться на пост президента своего класса в высшей школе против мальчиков и проиграла, что ее совсем не удивило, как она написала в своих мемуарах, «но все-таки было обидно, особенно потому, что один из моих оппонентов сказал, что я была по-настоящему глупа, если думала, что девушка может быть избрана президентом.»
Где-то с этого момента Республиканская партия начала терять Хиллари Родэм. В 1965 году будучи студенткой первого курса в Колледже Уэллсли, она была президентом молодых республиканцев; она принесла с собой в колледж «Совесть консерватора» Голдуотера. Но поражение Голдуотера привело к борьбе за будущее партии, и эта борьба внезапно изменила отношение к Шлефлай. В 1966 году Элли Петерсон, государственный председатель партии в Мичигане и сторонник Джорджа Ромни, пыталась удержать Шлефлай от того, чтобы та стала президентом Национальной федерации. «Сумасбродный край был красиво организован,» — пожаловался Петерсон. На конвенции Федерации в 1967 году Шлефлай была побеждена с незначительным перевесом. Через три месяца она запустила свой ежемесячный информационный бюллетень. Отвергая зарождающееся женское освободительное движение, она, тем не менее, обвиняла сексизм в поражении Республиканской партии, который не позволил полностью охватить ее наиболее энергичных консерваторов:
«Республиканская партия зиждется на плечах женщин, которые работают на избирательных участках, звонят в дверные звонки, распространяют литературу, и выполняют все утомительные, повторяющиеся изо дня в день задачи кампании. Многие мужчины в партии откровенно хотят держать женщин потому, что они делают черновую работу, в то время как отбором кандидатов и принятием политических решений занимаются мужчины в прокуренных помещениях»
Летом 1968 Трамп окончил Уортонскую школу бизнеса Пенсильванского университета, где, как он позже сказал, он провел большую часть своего времени, читая списки выкупов на федерально финансируемые проекты жилищного строительства. В сентябре этого года в Атлантик-Сити, феминистки провели акцию протеста на Мисс Америка, что-то вроде карнавального шествия, которое Трамп в один прекрасный день купит, возглавит и будет лелеять. Они несли плакаты с надписью «Добро пожаловать на скотный аукцион.»
Родэм, двадцати летний стажер Конгресса США, приняла участие в Республиканской национальной конвенции в Майами как сторонник антивоенного кандидата Нельсона Рокфеллера. Впервые с 1940 года Республиканская партия убрала из своей политической повестки поддержку равенства прав. Родэм поехала домой, чтобы навестить свою семью, и, скрывая этот факт от своих родителей, поехала в деловой центр города, чтобы понаблюдать за беспорядками за пределами Демократической национальной конвенции. За месяц до того дня, как она смогла бы голосовать, она поддерживала антивоенного демократа Юджина Маккарти до конвенции, но позже сказала, что она, вероятно, проголосовала бы за кандидатуру партии, Губерта Хэмфри.
В 1969 году Родэм, старший президент класса в Уэллсли, стала первым студентом, приглашенным выступить на выпускной церемонии с речью, которая был напечатана в Life. В 1970 году лидер своего поколения, студент юридического факультета Йельского университета, с черной траурной повязкой по студентам, которых расстреляли в Кентском университете, она рассказала о своей оппозиции к войне во Вьетнаме на съезде Лиги женщин-избирателей по случаю ее пятидесятилетней годовщины. Она стала феминисткой и демократом.
То, что последовало дальше, было более знакомым. Между 1964 и 1980 годами, сторонники Шлефлай неуклонно получили контроль над партией, которая начала обхаживать евангельских христиан, в том числе белых мужчин из южных демократов, все более отдаляясь от повестки партии по гражданским правам. Вслед за Роу против Уэйда, и особенно после окончания холодной войны, новые участники общественной кампании Республиканской партии обратили свое внимание от коммунизма к аборту. Демократическая партия стала партией женщин, частично по умолчанию. В течение долгого времени, она могла бы пойти другим путем.
В 1971 году Хиллари Родэм встретила Билла Клинтона, Дональд Трамп взял на себя семейный бизнес, и Глория Стейнем, Таня Мелич, Белла Абцуг, и Ширли Чисхолм помогли основать Национальный женский политический конгресс, который, как и Национальная женская партия, стремился заставить обе партии лучше представлять женщин и добиться прохождения Поправки о равных правах. В 1972 на конвенция Республиканской партии в Майами, республиканские феминистки потребовали, чтобы партия восстановила в свою программу поправку о равных правах. Они выиграли, но какой ценой. После конвенции Шлефлай основала компанию против Поправки о равных правах.
Демократическая партия, тем временем, формировала новую коалицию. «Новая шляпа или, скорее, чепчик был брошен в демократическую президентскую гонку сегодня», — сказал Уолтер Кронкайт на CBS News, когда Чисхолм, первая чернокожая женщина, избранная в Конгресс, объявила свое предложение. Она прошла весь путь до конвенции. Чисхолм сказала: «Вы можете прийти на эту конвенцию, и вы можете кричать «Женщина — сила! Вот и я!» Вы можете кричать » Черная власть! Я уду!» Единственное, что эти упертые парни смогут вынести из этой конвенции — это то, сколько делегатов вы получили. Она получила сто пятьдесят два.
К 1973 году Трамп делал пожертвования в пользу Демократической партии. «Простой факт заключается в том, что пожертвование деньг политикам является стандартный нормой для Нью-Йоркского застройщика,» — объясняет он в «Искусстве сделки«. Он также впервые появился в статье в Times с заголовком «главный арендодатель обвиняется в предвзятости к античернокожим в городе.» Министерство юстиции обвинило Трампа и его отца в нарушении Закона о добросовестном жилищном строительстве 1968 года. «Нас никогда не дискриминировали,» — сказал Трамп Times «И мы никогда не будем.»
В 1974 году Родэм переехала в Вашингтон, округ Колумбия, где она работала на специального адвоката, готовившегося к возможному импичменту Ричарда Никсона. В следующем году она вышла замуж за Билла Клинтона, хотя не взяла его фамилию. Республиканская партия, ослабленная Уотергейтом, в надежде остановить поток уходящих женщин, избрала в качестве Председателя партии пламенную феминистку Мэри Луизу Смит. В 1975 году, около тридцати республиканских феминисток сформировали Республиканскую целевую группу женщин в поддержку Поправки о равных правах, репродуктивных правах, позитивных действиях, финансируемом из федерального бюджета уходом за детьми, а также продления Закона о равной оплате труда.
Сдвиг произошел в 1976. Родэм пошла на Демократическую конвенцию в Мэдисон Сквер Гарден. Шлефлай отправилась в съезд Республиканской партии в Майами, где, как политолог Джо Фриман утверждает, феминистки выиграли битву, но проиграли войну. Для номинации, Форд, сторонник Поправки о равных правах, победил своего оппонента Рейгана, но комитет платформы победил Поправку о равных правах с разницей в один голос.
В 1980 году республиканские феминистки знали, что они проиграли, когда Рейган выиграл номинацию; даже такой умеренный республиканец, как Джордж Ромни, назвал сторонников Поправки о равных правах «моральными извращенцами» и комитет платформы настаивал на конституционном запрете на аборты. Таня Мелич, республиканская феминистка, начал говорить о «республиканской войне в отношении женщин», обвинение, которое демократы счастливо сделали своим собственным. Мэри Крисп, давний сопредседатель Республиканского национального комитета, была вынужденf уйти, и заявить о партии Линкольна и Энтони: «Мы реверсируем нашу позицию и собираемся похоронить права более ста миллионов американских женщин под кучей банальностей.»
Похороненными они и остаются. До 1980 года во время любых президентских выборов, для которых существуют достоверные данные и в которых был гендерный разрыв, разрыв склонялся в одну сторону: больше женщин, чем мужчин голосовало за кандидата от Республиканской партии. Это изменилось, когда Рейган стал кандидатом от Республиканской партии; на восемь процентных пунктов больше женщин, чем мужчин поддержали Картера. С тех пор гендерный разрыв никогда не был в пользу республиканского кандидата в президенты. Демократическая партия начала провозглашать себя как партия женщин. К 1987 году Трамп стал республиканцем.
В эпоху Рейгана республиканские стратеги считали, что обменяв женщин на мужчин, они получат лучшую сделку. По мере того как консультант республиканцев Сьюзен Брайант указывала, что демократы «выступают так плохо среди мужчин, что тот факт, что мы выступаем недостаточно хорошо среди женщин становится неуместным.» И это более или менее, то, что имеем.
С окончанием Поправки о равных правах, чей срок на ратификацию истек в 1982 году, обе партии отказались от политического урегулирования, необходимого для стабильности республики. Вхождение женщин в политику на условиях, которые, принципиально и конституционно, были неравными с мужчинами, породили политику нескончаемого разделения, переполненную неуместным и страшным морализмом. Республиканцы не могут завоевать женщин; когда они выигрывают, они выигрывают без них, завоевывая мужчин. Демократы должны выиграть как по голосам чернокожих, так и по женским голосам. Трамп и Клинтон, вероятно, не сломают этот шаблон. Трамп со своими встречами палаточного возрождения, воинственно выступает не только против Клинтон и против Обамы, а против иммигрантов, против мусульман, и, в конце концов, против каждой группы избирателей, которая сбежала от Республиканской партии, поскольку он едет со своими четырьмя всадниками: страхом, невежеством, фанатизмом и бесчестьем.
«Это движение американского народа», пишет Трамп в электронном письме своим сторонникам. «И американский народ никогда не проигрывает.» Это заняло очень много времени и потребовало работы всей Республиканской партии, чтобы изменить значение «американского народа» и включить в него всех. У Трампа же не уйдет много времени на то, чтобы изменить это обратно. Следующий шаг за Клинтон и ее партией.
Оригинал: The New Yorker
