Что бы вы почувствовали, если бы миллионы людей наблюдали за вашими детскими истериками?
Автор: Кейт Линдси
Мои детские фотографии и видеоролики — это стандартный сборник стыда. Меня фотографировали в одних подгузниках, снимали, как я размазываю еду по лицу, вместо того чтобы есть. Но я уже достаточно взрослая, чтобы компромат был надежно спрятан в физических фотоальбомах и кассетах VHS на чердаке у моих родителей. Даже моя самая ранняя цифровая активность — размещение эмоциональных подписей к фотографиям на MySpace и самодельных музыкальных клипов — происходила в новом и неискушенном Интернете начала 2000-х годов и, к счастью, была потеряна для времени. Я чувствую облегчение всякий раз, когда вспоминаю об этих исчезнувших артефактах, и еще большее облегчение, когда вижу в Интернете фотографии и видеоролики современных детей, которым не так повезло.
В декабре я наблюдала в TikTok за тем, как две маленькие сестры по имени Оливия и Милли открывают рождественские подарки. Когда в больших коробках перед ними оказались два чемодана, Милли, которой на вид было около 4 лет, разрыдалась (родители пытались объяснить, что в чемоданах находятся настоящие подарки — билеты в четырехдневный круиз по Диснею, но Милли была уже слишком далеко. Она не могла перестать кричать и плакать. Девять миллионов незнакомых людей наблюдали за ее срывом, и тысячи из них прокомментировали это. Один из них написал: «Это отличная реклама противозачаточных средств» (с тех пор запись в TikTok была удалена).
Еще два десятилетия назад эта истерика была бы просто очередным семейным преданием или, на худой конец, домашней видеозаписью, которую родственники крутят в канун Рождества. Но теперь необдуманный выбор, сделанный много лет назад — сфотографированная подставка под бочку, запечатленный на пленку спор в продуктовом магазине — может определить наш цифровой след, и поколение родителей, подобных родителям Милли, сознательно нагружает своих детей еще большим сетевым досье.
Дети эпохи Facebook, которая по-настоящему началась в 2006 году, когда платформа была открыта для всех, взрослеют, готовятся к выходу на работу и сталкиваются с последствиями использования социальных сетей их родителями. Многие из них становятся на место уже созданной цифровой личности, которую они не в силах стереть.
Кайми Барретт, которой сейчас 24 года, выросла с матерью, которая публиковала в Facebook личные моменты Барретт — фотографии из ванной, диагноз MRSA, факт усыновления, момент, когда пьяный водитель врезался в машину, в которой она ехала (мать Барретт не ответила на просьбу прокомментировать ситуацию). Вызванные этим неприятности в конечном итоге побудили Барретт стать активной защитницей конфиденциальности детей в Интернете, в том числе выступить в начале этого года перед Палатой представителей штата Вашингтон. Но до этого, когда Барретт была подростком и только зарегистрировала свой первый аккаунт в Twitter, она следовала примеру своей мамы, жалуясь на своих братьев и сестер и откровенно рассказывая о своих медицинских проблемах.
По ее словам, именно аудитория Барретт, состоящая из более молодых пользователей, обратила внимание на проблему. Ее друзья по Интернету начали «обращаться ко мне с просьбой: «Эй, может, тебе стоит убрать это» — рассказала она. Современные подростки также опасаются чрезмерного распространения информации. Они шутят на TikTok о том, что их сверстники могут обнаружить Facebook своих родителей. Стивен Балкам, генеральный директор некоммерческой организации Family Online Safety Institute, говорит, что даже дети младшего возраста могут испытывать «цифровое совершеннолетие» и связанный с ним дискомфорт. Мы видели, как очень взрослые 10, 11, 12-летние дети сидят со своими родителями и спрашивают: «Мама, о чем ты думала?» — сказал он мне.
В Соединенных Штатах родительская власть имеет приоритет над правом ребенка на неприкосновенность частной жизни, и в обществе принято делиться информацией о детях и их изображениями, чего мы никогда бы не сделали в отношении взрослых. Родители регулярно рассказывают о казусах смены подгузников, успехах в приучении к горшку, подробностях первой менструации ребенка аудитории из сотен и тысяч человек. Реальных правил против этого не существует. У социальных сетей есть правила борьбы с действительно неприемлемым контентом — физическим насилием над несовершеннолетними, детской наготой, пренебрежением, угрозой и т. п. Но, по словам детей, чья жизнь тщательно документируется в Интернете, загрузка неадекватного контента тоже может нанести вред.
Родителям трудно отказаться от постинга. Просмотры, «лайки» и комментарии — это форма положительного подкрепления для родителей, чья работа в основном незаметна и часто неблагодарна. «Самым ощутимым доказательством нашей работы являются сами дети» — говорит Сара Петерсен, автор книги «Под влиянием мамы: внутри безумной культуры мам-инфлюенсеров» — «А иногда просто приятно выложить милую фотографию и получить от 10 или 12 человек ответ: «Так мило».
Лайки и комментарии — это одно. Другое дело — деньги. Семьи, которые ведут подробную документальную съемку своей жизни на YouTube или TikTok, могут собрать большую аудиторию, получить спонсорскую помощь и доход от рекламы. В настоящее время нет законов штатов или федеральных законов, дающих право детям таких семейных влогеров на получение заработанных денег, хотя, как недавно сообщила газета The Washington Post, такие законы уже приняты в штатах Вашингтон и Иллинойс.
Некоторые новоиспеченные родители считают, что нет никакого оправдания тому, что дети подвергаются назойливому общественному контролю. Кристина, 34-летняя мать из Лос-Анджелеса, которая попросила называть ее только по имени из соображений конфиденциальности, разместила всего несколько фотографий своей дочери, и на всех она закрывает лицо. «Мы не хотели выкладывать ее изображение в открытый доступ, потому что она не может дать на это согласие» — сказала она мне. Многие другие взрослые не уважают решение Кристины. «Мне кто-то намекнул, что с моей дочерью что-то не так? Потому что я не делюсь ее изображениями» — сказала она.
Даже если родители решили оградить своих детей от социальных сетей, они не единственные, у кого есть телефоны. Кристина говорит, что ей приходилось просить друзей и родственников удалять фотографии ее дочери, которые они размещали в Интернете. У каждого человека на улице, у каждого родителя на дне рождения есть своя камера в кармане и возможность сознательно или неосознанно нарушить границу ее семьи.
Барретт говорит, что до сих пор ощущает на себе последствия десятилетней чрезмерной откровенности своей матери. По ее словам, когда Барретт было 12 лет, ее однажды преследовал мужчина, который, как она считает, узнал ее в Интернете. Позже она подверглась травле со стороны одноклассников, которые ухватились за все интимные подробности ее жизни, выложенные матерью в Интернете, и в итоге бросила школу.
Сейчас у них с матерью нет никаких отношений, во многом из-за того, что привычка матери к социальным сетям вбила клин между ними. По словам Барретт, даже с другими людьми она очень замкнута и может быть параноиком при общении. «Я боюсь даже рассказать что-то своим друзьям или жениху, потому что в голове постоянно крутится мысль: «А не будет ли это использовано против меня в Интернете?».
Оригинал: The Atlantic
