Восхождение Родриго Дутерте
Автор: Шейла Коронел
В конце 20-летнего правления диктатора Фердинанда Маркоса в 1986 году, на Филиппинах наступило неспокойное время. Новому правительству Корасона Акино был брошен вызов со всех сторон: от правых, с их амбициозными военными группировками, планировавшими перевороты, до левых, с партизанами-крестьянами и разгневанными протестующими, требовавшими радикальных реформ. В те дни я работала журналистом в Маниле, пытаясь наконец осветить коррупционные, криминальные, экономические проблемы страны не опасаясь цензоров.
В 1987 и 1988 я совершила несколько поездок в Давао, растянутый город на юго-восточном побережье острова Минданао, чтобы сообщить о поразивших его потрясениях. В те времена Давао был известен не столько своим морским бризом, разнообразием рыбы и плантациями, сколько жестокой кампанией против коммунистического движения, получившего распространение во время военных преступлений режима Маркоса и подпитываемого бедностью и неравенством. Слабость закона и порядка также стала плодородной почвой для преступности. «Каждый день убивали двух-трёх людей, а их трупы находили в канаве» — вспоминал один местных житель. Агдао, самые большие трущобы города, были широко известны как «Никарагдао»: улицы постоянно патрулировались нервными военными, держащими палец на спусковом крючке. Но это не останавливало неизвестных от стрельбы по преступникам и полицейским, очень часто прямо посреди дня. В 1985 году Asiaweek наывало Давао «Городом Убийств».
Одним поздним вечером в сентябре 1988 года я с коллегой отправились на встречу с новоизбранным мэром Давао, 43-летним бывшим прокурором и вице-мэром по имени Родриго Дутерте, чтобы узнать о его планах по преобразованию города. В то время как мы ехали по улицам в его автомобиле, телохранители были начеку, а стволы их винтовок торчали из окон. В ходе нашей поездки Дутерте произнёс эмоциональный комментарий о вызовах закону и порядку в его беспокойном городе. Как он рассказал, существовал печально известный торговец наркотиками, который как-то был доставлен в местную больницу тяжелораненым после перестрелки с полицией. Преступник был ещё жив когда Дутерте зашел в больницу и отключил его систему жизнеобеспечения. Моя коллега по данной встрече вспоминала другую историю: Дутерте якобы сбросил торговца наркотиками с вертолёта. Я не знаю являются ли эти рассказы чудовищной гиперболой, сказанной для создания драматического эффекта, или же правдой. Что я знаю точно, так это то, что на фоне анархии Давао в 1980е они были не самыми пугающими из тех, что я слышала.
В мае Дутерте, который проработал мэром Давао в течение 21 года, был избран президентом Филиппин, одолев своих противников при помощи обещания очистить страну от торговцев наркотиками. За его первые два месяца у власти полиция и дружинники застрелили около 2000 подозреваемых в наркоторговле, по всей видимости буквально восприняв слова Дутерте во время предвыборной компании о том, что борьба с дурманом будет «беспощадной». Несмотря на растущую критику со стороны правозащитных групп как на Филиппинах так и за рубежом, он не отступил. «Я не буду останавливаться, пока последний пушер (торговец наркотиками — ред.) на улицах не будет полностью уничтожен» — заявил он в понедельник — «я убью всех наркобаронов. Не сомневайтесь в этом».
Для Дутерте и его сторонников, Давао — когда-то убежище для коммунистических повстанцев, мусульманских сепаратистов и различных преступников, а сегодня один из самых безопасных и процветающих городов Филиппин — живое свидетельство успешности этого бескомпромиссного подхода. Дутерте в ходе президентской кампании сделал ставку на предположение, что если жители Давао были готовы заплатить столь высокую цену за закон и порядок, то и большинство филиппинцев поступят также. Вы можете воспринимать его как внебрачного ребёнка филиппинской демократии. Если попытаться его понять, то это продукт кровавого, грязного демократического перехода на Минданао, наполненного конфликтами южного острова страны.
Но успех по Дутерте имеет свою цену. Здесь действует комендантский час для несовершеннолетних, а также запрет на продажу алкоголя по ночам. В отличие от остальной части страны, правила дорожного движения и городские постановления в Давао строго соблюдаются. Что является более угрожающим, так это то, что по свидетельствам правозащитных групп администрация Дутерте способствовала созданию эскадронов смерти — дружинников, состоящих из местных головорезов, бывших мятежников, военнослужащих и полицейских. В период с 1988 по 2015 год этот эскадрон якобы убил более 1400 мелких преступников и уличных детей в городе.
На прошлой неделе человек по имени Эдгар Матобато дал показания перед Филиппинским сенатом, в которых рассказал, что был частью эскадрона смерти Давао, сформированного в 1988 году, когда Дутерте стал мэром. Матобато заявил, что он и другие члены эскадрона были на зарплате города, а их целями являлись подозреваемые в торговле наркотиками, изнасилованиях и уличных кражах. В 1993 году он бросил гранату в мечеть после того как подозреваемые исламисты взорвали христианский собор города. В одном из многочисленных ужасающих моментов в своих показаниях он утверждал, что расчленял трупы жертв и скармливал их крокодилам, либо же закапывал в карьере. Дутерте опроверг эти истории, назвав их «обвинениями сумасшедшего«.
***
Может быть провокационные инициативы Дутерте и экстремальны, но они резонируют с беспокойством граждан страны. Верховенство закона слабо, а полиция и суды считаются населением незначительными и коррумпированными. В прошлом году национальный опрос продемонстрировал, что несмотря на падения числа жертв преступности, у филиппинцев сохраняется чувство неуверенности. Хоть эта страна и далека от того, чтобы считаться наркогосударством, торговля метамфетаминами активно идёт даже при свете дня, а правительство считалось беспомощным в обуздании этой заразы. По всей стране как бедняки так и представители среднего класса беспокоятся по поводу распространения наркотической зависимости, в то время как традиционные политические элиты в основном к этой проблеме равнодушны, не сумев решить болезненные проблемы закона и порядка. Неудивительно, что когда Дутерте пообещал преодолеть все препятствия в войне против наркотиков, его встретили с восторгом.
Дутерте — представитель типичного образа на Филиппинах: один из многих местных сильных людей, которые процветали в феодальном поле страны. Он вышел из клана опытных провинциальных боссов которые пользуются авторитетом на южной границе страны благодаря умелому протекционизму и насилию. Он также является первым филиппинским президентом из Минданао и привнёс в администрацию гордое минданайское презрение к далёкой «имперской Маниле».
Жители перевозят на тележке два тела убитых полицейскими (фото Ezra Acayan / Reuters).
Дутерте, конечно, не хватает высокой родословной двух своих предшественников, Бениньо Акино III и получившей образование в Джорджтауне Глории Макапагал-Арройо. Они — представители филиппинской элиты, удобные для Вашингтона и салонов манильского общества. Напротив же, бескомпромиссность и вульгарность Дутерте являются источниками широкой популярности. Его сторонники аплодируют жесткой риторике, которая так сильно отличается от безответственной болтовни других политиков, неспособных решить мириады проблем страны.
***
Чтобы понять что стоит за маниакальной жаждой Дутерте по наведению кровавого порядка, вы должны представить себе мир его сформировавший, когда он вошёл в общественную жизнь в 1980х годах в разгар антикоммунистической кампании. В начале 80х в Давао партизаны испытывали на улицах стратегии ведения городской войны. Они размещали «воробьёв«, или убийц, которые стреляли в полицейских и преступников среди бела дня. В городе и по всему Минданао коммунисты чистили свои ряды от подозреваемых в работе на военных, пытая и убивая сотни невинных.
Если вы не видели это безумие собственными глазами, в него трудно поверить. В ходе одной из поездок в Давао я обнаружила, что город терроризируют банды дружинников, вооружённых огнестрельным оружием и длинными ножами, которые ведут охоту на коммунистов. По радио звучали антикоммунистические тирады, самые зажигательные из которых принадлежали Юну Пала, ведущему, который сравнивал себя с Геббельсом. Пала гулял по Давао, вооружённый револьвером Магнум и ручной гранатой. В эфире он угрожал отрезать головы сочувствующим повстанцам и агитировал дружинников стрелять и резать подозреваемых в связях с коммунистами. Однажды фотокорреспонденты встретили группу дружинников, которые обезглавили подозреваемого в связях с повстанцами. Убийцы позировали для фотографий и рассказали, что пили кровь из отрезанной головы.
Тогда Давао был по сути испытательным полем антипартизанской борьбы в которую привлекались вооружённые гражданские лица, многие — из криминального подполья. Этим лицам давалась свобода в местах обитания бедняков, где повстанцы пользовались большой поддержкой. Эта стратегия получала молчаливое одобрение Вашингтона: Соединённые Штаты готовили филиппинских военных для борьбы с повстанцами и оказывали гигантскую военную помощь в антикоммунистической кампании, в этом числе был и 10-миллионный грант филиппинской армии для «размещения новостей и создания новых политических групп».
На фоне убийств и беспредела Дутерте стал единственной надеждой города. В течение нескольких лет он нейтрализовал уже ослабленных коммунистов, запугав непокорных и вышвырнув из города тех, кто избежал смерти от рук дружинников. Оставшимся он предложил работу, в том числе в городском правительстве. Он завоевал поддержку элиты Давао, поскольку установившийся мир и порядок позволил бизнесу процветать. Он сумел договориться с мусульманскими сепаратистами и получил поддержку НКО для программ, которые предоставляли услуги городской бедноте. Сегодня Давао является мирным и быстро развивающимся коммерческим и туристическим центром.
Дутерте делает ставку на то, что если это работало в Давао, то подойдёт сегодня и для остальной страны.
Тёмная сторона всего этого — вооружённые люди в масках, по слухам набранные из бывших коммунистических партизан или местных бандитов, которые охотились на наркоманов, мелких преступников а иногда и критиков Дутерте вроде телеведущего Пала. К началу 2000х Пала начал своими зажигательными речами критиковать Дутерте, обвинив его в «развязывании террора». В 2003 году, когда он возвращался домой с работы, ведущий получил несколько выстрелов в грудь и голову от двух мужчин, сидевших на мотоцикле. Матобато, бывший член эскадрона смерти, сказал что Дутерте лично отдал приказ об убийстве ведущего.
Дутерте делает ставку на то, что если это работало в Давао, то подойдёт сегодня и для остальной страны. И именно в этом и состоит проблема. Сложно распространить такую политику на 100-миллионную нацию (население Давао составляет менее 2 миллионов человек). Несмотря на политическую нестабильность, которая была после падения режима Маркоса, сегодня Филиппины обладают плюралистической политической культурой, колючей прессой и активным гражданским обществом. Слушания в Сенате по убийствам в Давао демонстрируют, что система сдержек и противовесов иногда работает, а оппозиция в стране достаточно сильна. По многим параметрам, Дутерте — возвращение в тёмную эпоху, которую страна оставила позади. Он человек вне сегодняшнего времени.
В должности президента Дутерте сегодня широко известен на международной арене своими напыщенными заявлениями, которые не работают также хорошо как и дома. Тем не менее он нашёл способ экстраполировать Дутертизм в новое русло. В августе он пригрозил выйти из ООН после того как секретарь Пан Ги Мун осудил внесудебные казни в стране. В его жесткой критической тираде против ООН Дутерте угрожал присоединиться к Китаю и Африканским странам в формировании новой международной организации. Две недели спустя, когда филиппинского лидера спросили, может ли Барак Обама поднять с ним вопрос о нарушении прав человека в ходе регионального саммита в Лаосе, он назвал американского президента «сукиным сыном».
Другим ходом, сделанным казалось бы специально для троллинга Вашингтона, стало заигрывание с Китаем, несмотря на многолетний спор между Филиппинами и этой страной за острова в Южно-Китайском море. 9 сентября Дутерте рассказал аудитории в Индонезии, что ему «плевать» что международное сообщество думает о нём, потому что он не президент международного сообщества. Эта ремарка может понравиться его сторонникам дома, однако отрицает тот факт, что денежные переводы миллионов филиппинцев, работающих за рубежом, помогают местной экономике, страна больше не является изолированной как это было в 1980е, а молодые филиппинцы имеют более глобальный взгляд. Связи, которые существуют у страны с её бывшей метрополией, остаются сильными: в США находятся 4 миллиона филиппинцев, и филиппинская армия продолжает зависеть от американской поддержки в организации своей морской обороны, а также антитеррористических операциях.
В Давао, который извлёк пользу как от американской помощи так и от торговли сельскохозяйственной продукцией с Китаем, Дутерте не приходилось думать о внешней политике. В президентском дворце, однако, всё гораздо сложнее. Повседневные президентские заявления влияют на официальную политику, беспокоится ли Дутерте о них или нет. Сложно сказать удастся ли новому президенту сформировать новый внешний курс страны, или всё ограничится битьём себя в грудь.
И в этом заключается дилемма Дутерте: если он послушает голоса умеренности, то потеряет свой брутальный образ. Он рискует стать одним из слащавых политиканов, которых столь ненавидит. Если Родриго хочет остаться верным своим убеждениям, то должен найти способ сформулировать свою позицию по вопросам прав человека, внешней политики, а также международного сообщества, которая выйдет за рамки ругательств. В настоящее время он находится на неизведанной территории. Учебник Давао больше не работает. Настало время написать новый.
Оригинал: The Atlantic
