Первый эпицентр эпидемии возвращается к жизни, но многие вещи изменились неожиданным образом.
Авторы: Шарон Чен, Мэтью Кэмпбелл, Клэр Че, Сара Чен
Каждый рабочий день на фабрике по производству планшетов и телефонов Lenovo на окраине Ухани прибывающие сотрудники отчитываются перед руководителем о первой из четырех проверок температуры. Результаты вводятся в систему сбора данных, разработанную персоналом. Любой, у кого показатель выше 37,3 автоматически помечается, далее начинается расследование внутренней «антивирусной группы».
Ежедневные процедуры на объекте, который вновь работает с 28 марта после остановки более чем на два месяца из-за пандемии коронавируса, были полностью переработаны, дабы минимизировать риск заражения. Прежде чем вернуться на рабочее место, все сотрудники сдали анализы на наличие вируса и антител, которые указывают на перенесенное заболевание, а результатов им пришлось ждать в изоляции в специальном общежитии. После возвращения к работе они обнаружили, что вместимость рабочих помещений на шесть человек сократилась до трех, а столы бывшей общей столовой теперь разделены вертикальными барьерами, покрытыми предупреждениями о недопустимости разговоров. Знаки повсюду указывают, когда зоны были в последний раз продезинфицированы, а где возможно роботы используются для транспортировки вещей, чтобы уменьшить количество людей, перемещающихся с места на место. Лифты тоже пока являются артефактом прошлого; теперь всем приходится подниматься по лестнице, держась на расстоянии друг от друга.
Все эти меры предложил и реализовал Ци Юэ, глава уханьского отдела операций Lenovo Group Ltd. Ци, которому 48 лет, коротко стрижен и крепко сложен, посещал свой родной город Тяньцзинь, на севере Китая, когда правительство закрыло Ухань от остальной части страны 23 января. До 9 февраля он добирался до дома, и смог сделать это только купив билет на поезд до Чанши, расположенного дальше по маршруту. Ему пришлось умолять персонал позволить ему выйти в Ухане. Теперь его работа заключалась в том, чтобы вернуть фабрику к жизни, одновременно сохранив меры предосторожности. По его словам, «производственный план для нас на втором месте — после остановки распространения вируса».
Ци — один из миллионов людей в Ухани, пытающихся понять, как теперь выглядит экономическая и социальная жизнь после самой тяжелой пандемии за столетие. В некоторых отношениях сейчас жители Ухани в приличном положении. Вспышка в провинции Хубэй достигла своего пика в середине февраля, и, согласно официальной статистике, новых случаев заражения почти не происходит (хотя некоторые правительства ставят под сомнение данные Китая). Но ученые предупреждают, что новый коронавирус скрыт и умеет ждать, новые вспышки вполне возможны до появления надёжной вакцины. Как сбалансировать этот риск с необходимостью возродить промышленный центр, в котором проживает более 10 миллионов человек, является сложной дилеммой, с которой вскоре столкнутся правительства всех стран мира.
Пока что ответом Ухани является принятие нормы, которая показалась бы совершенно чуждой людям в Лондоне, Милане или Нью-Йорке — по крайней мере, на данный момент. Несмотря на то, что распорядок дня в основном тот же, сохраняются значительные ограничения на широкий спектр мероприятий, от похорон до приема гостей дома. При поддержке мощного государственного эпиднадзора в Китае даже самые простые взаимодействия осуществляются под надзором обширной инфраструктуры государственного и частного мониторинга, призванной гарантировать, что ни один новый случай заболевания не останется незамеченным в течение нескольких часов.
Но страх пережитого мешает гражданам полноценно вернуться даже к разрешенным видам деятельности. Торговые центры и универмаги снова открыты, но в основном пустуют. То же самое относится и к ресторанам; люди продолжают заказывать еду с доставкой. В метро тихо, хотя автомобили продаются: никому не нравится сидеть в пробке, но, хотя бы, в этот момент вы социально дистанцированы от других.
Ци полагает, что он, вероятно, сейчас работает в правильной отрасли экономики. Планшеты пользуются повышенным спросом, поскольку школы во всем мире переключаются на дистанционное обучение, и компании, обдумывающие работу будущего на дому, вряд ли будут экономить на технике. После возобновления работы он нанял более 1000 рабочих, в результате чего общее их количество на фабрике превысило 10 000, а производственные линии работают на полную мощность.
Однако, по его словам, ему до боли хорошо понятно, как быстро остановится работа, если хотя бы один сотрудник заразится вирусом. «На встречах с моими коллегами я всегда говорю им: не ослабляйте бдительность. Мы не можем допустить новых случаев».
Более 80% из почти 84 000 подтвержденных случаев Covid-19 в Китае и более 95% из примерно 4600 подтвержденных случаев смерти пришлись на провинцию Хубэй, столицей и крупнейшим городом которой является Ухань. Борьба с этой вспышкой после серии ошибок правительства Си Цзинь Пина, которое изначально преуменьшало риск передачи вируса от человека к человеку и не смогло предотвратить широкое заражение медицинского персонала, потребовала серьезных усилий. Более 40 000 врачей и другого медицинского персонала были направлены из разных регионов для укрепления существующих объектов и введения в строй полевых госпиталей, построенных в течение 10 дней, а компании по производству автомобилей и электроники были вынуждены перейти на производство защитного снаряжения. Люди, подозреваемые в наличии болезни, должны были переехать в общежития и гостиницы, перепрофилированные как изоляторы, и им разрешалось возвращаться домой только после того, как они полностью выздоравливали.
Хубэй был последним регионом Китая, который возобновил повседневную жизнь, ограничения на передвижения постепенно снижались с конца марта до 8 апреля, сохраняясь более чем на три месяца с начала эпидемии. Правительство представило этот момент как решающую победу коммунистической партии, в отличие катастрофического провала в западных демократиях.
Поздно ночью 7 апреля толпа начинает прибывать на станцию Учан, один из трех крупных железнодорожных узлов в Ухани. Первый за несколько недель поезд отправлялся в Гуанчжоу и должен был отбыть в 12:50, после чего следовало плотное расписание отправлений во многие крупные города Китая (Ухань находится на стыке нескольких крупных железнодорожных и автомобильных дорог, его промышленный подъём часто сравнивают с американским Чикаго – прим. авторов). Полицейские в черных мундирах и медицинских масках, казалось, были повсюду. «Сканируйте код!» — кричали они пассажирам, отправляющимся на посадку. Государственно-частная система «кодов здоровья», разработанная в Китае для управления вспышкой Covid-19, основанная на приложениях Alipay и WeChat, но тесно связанная с правительством, присваивает каждому гражданину один из трех статусов вирусного риска — красный, желтый или зеленый. Это мощный инструмент с явным потенциалом для злоупотреблений. Зелёный QR-код, обозначающий низкий риск заражения вирусом, является значением по умолчанию, при контакте с зараженным человеком он меняется на жёлтый, а это означает обязательный карантин. Красный – это уже весьма вероятный или подтверждённый случай.
Путешествие между городами требует зеленого кода, и, хотя 22-летняя Цзэн Сяо имеет именно его и чувствует себя хорошо, она всё равно нервничает. «Еще есть шанс, что меня остановят, если у меня будет слишком высокая температура» — говорит она, приближаясь к зоне посадки. Перед тем, как отправиться на станцию, Цзэн несколько раз проверила температуру, опасаясь, что даже небольшое её превышение помешает ей попасть в Гуанчжоу, где она работает учителем. «Я не видела свою кошку почти три месяца» — вздыхает девушка. В результате беспокоиться не пришлось. Ее температура оказалась в норме, и вскоре она смогла сесть на поезд на юг.
Другой пассажир, уезжающий в первый день, Цинь Синьань, 26 лет, оказался в затруднительном положении с начала блокировки. Парень проводил отпуск в Ухане, когда провинция Хубэй оказалась перекрыта, и никакие мольбы не помогли ему уехать домой. К середине февраля он жил за счет онлайн-кредитов. «Я ел лапшу быстрого приготовления каждый приём пищи» — говорит он. В итоге он получил кровать в строгом общежитии, построенном местным правительством для людей, которые не могли уехать. Он также нашел подработку, выполняя случайные работы в Лейшеншан, одной из временных больниц для лечения пациентов с коронавирусом. Постоянную работу в компании в провинции Цзянсу, которая производит роботов, он потерял потому что не мог вернуться, и теперь направляется в Гуандун, чтобы найти другую и повидаться с семьёй. Цинь так и не сказал своим родителям, где он был все это время; насколько они знали, он уехал работать. «Я продолжу молчать».
С отменой ограничений Ухань осторожно возвращается к жизни. Парикмахеры были одними из первых, кому разрешили работать. Дороги стали заметно оживленнее, а белые воротнички вернулись в офисные башни в центре города. Но эти новые свободы ощущаются явно условно. У входа в каждый торговый центр или общественное здание стоят охранники со бесконтактными термометрами, готовые запретить вход любому, чья температура хоть ненамного превышает норму. Зеленый код, необходимый даже для поездок на метро, стал главной ценностью в городе, ведь его так легко потерять. Простое посещение здания примерно в то же время, когда обнаруживается зараженный человек, может сделать его желтым. А жилые комплексы по-прежнему оставляют за собой право запретить жителям выходить из дома, если где-то у них появился заражённый – как и во время активной вспышки эпидемии.
Даже в первом городе, столкнувшемся с вирусом, после не имеющих аналогов в истории общественного здравоохранения интенсивных усилий по сдерживанию заболевания, опасность остается очень серьёзной. «Бессимптомные и импортированные случаи по-прежнему представляют риск» — заявил журналистам на пресс-конференции Ван Синхуан, руководитель одной из крупнейших городских больниц в Лейшеншане. И многие жители по-прежнему в зоне риска. Больница Вана провела тесты на антитела всех своих 3600 сотрудников – положительный результат обнаружен менее чем у 3% — это значит, что «в Ухане нет коллективного иммунитета». По словам чиновника, есть только один способ надежно защитить население: вакцина.
Тем не менее, предприятия Ухани надеются на безопасный, но быстрый возврат к потреблению. За несколько дней до того, как город полностью открылся для бизнеса, сотрудники отдела продаж в местном дилерском центре Audi собрались на планёрку. Около двадцати продавцов были одеты в темные костюмы и маски, стояли на расстоянии метра друг от друга в аккуратных колоннах. Когда менеджер проинформировал их о планах на день, коллега обошёл группу, опрыскивая всех дезинфицирующим средством с разных сторон. «Покупатели могут быть недостаточно любезны, чтобы сказать вам, что они плохо себя чувствуют, поэтому старайтесь не заводить их в магазин» — подчеркнул менеджер — «Просто поговорите с ними у входа, если это возможно».
После открытия 23 марта дилерский центр продаёт около семи автомобилей в день, как и в прошлом году, несмотря на все ограничения. Большинство – относительно недорогие авто, такие как A3, который продается по цене около 200 000 юаней ($28 000) — его часто покупают семьи, чтобы дополнить более крупную и презентабельную модель. «Люди не хотят пользоваться общественным транспортом в Ухане» — заявил директор по маркетингу, который попросил, чтобы в материал попала только его фамилия Пан. «И они не осмеливаются добираться до Диди» — повсеместно распространенное выражение для езды на велосипеде. По словам Пана, сейчас основное внимание уделяется поиску людей, которые в прошлом проявляли интерес к Audi, но не купили его. Именно сегодня они могут быть готовы совершить сделку. Дилерский центр рассчитывает расширить свой текущий штат примерно на 150 человек, и сотрудники вскоре получат ту зарплату, которую им не платили во время блокировки. Другой продавец добавляет: «Это напоминает бум».
Тем не менее, для многих других предприятий в Ухане ситуация не столь радужна. Бенни Сяо (Benny Xiao) — директор по международным операциям в Wuhan Boyuan Paper & Plastic Co., которая производит разные виды непримечательных, но необходимых товаров, до сих пор составляющих основу китайской промышленности. В его случае это одноразовые стаканы, которые Boyuan продает в основном авиакомпаниям США и японским ритейлерам. Сяо работает из офиса в старом жилом комплексе, и в потрёпанном сером пиджаке поверх зеленой рубашки он отнюдь не выглядит как участник международной торговли. Но он сияет от гордости, когда демонстрирует стеклянный шкаф в своем кабинете, наполненный примерами своего ремесла — от тонких пластиковых сосудов для колы эконом-класса до прочного стакана, который он безуспешно пытался продать Starbucks Corp.
Первые месяцы пандемии были сложными для Сяо, как и для всех в Ухане. Его жена, вышедшая на пенсию, ранее работала врачом в больнице Сихэ, где коронавирус появился в самом начале, и в середине января она начала слышать от коллег о надвигающемся кризисе. Больные жители «выстраивались в очередь за пределами Сихэ в 10 часов вечера, в мороз, многие из них — пожилые люди, которые едва могли стоять», вспоминает Сяо — «Пациенты действительно отчаянно искали помощи». Он и его жена запаслись едой до начала запретов, но через три недели продукты начали заканчиваться. В отличие от Европы и США, запретительные меры в Ухани распространялись на выход из домов даже для покупки продуктов, заставляя полагаться на приложения для доставки, правительственные списки и решения соседей. В какой-то момент Сяо пришлось потратить 26 юаней (почти 4 доллара) на одну капусту, что более чем в три раза превышает обычную цену. Некоторые из овощей, предоставленных местными чиновниками, оказались едва съедобными.
В конце марта Сяо вернулся на работу и столкнулся с серьёзными проблемами в компании. Заказы в первой половине года снизились на 50%, при этом спрос на поставки продовольствия не смог компенсировать катастрофическое сокращение авиаперевозок. Правительство предоставило некоторую финансовую помощь, но Сяо не был уверен, что сможет избежать увольнений. «В январе и феврале я ожидал, что в апреле все вернется на круги своя» — говорит он — «но сегодня утром мне пришлось позвонить в банк и сообщить, что я не могу погасить проценты по нашему кредиту».
Для страны, которая последние десятилетия переживает непрекращающийся бум, людям моложе 50 лет подобные проблемы незнакомы. Экономика Китая сократилась на 6,8% в первом квартале этого года, и, по оценкам Международного валютного фонда, в 2020 году она вырастет всего на 1,2%, что является худшим показателем с 1976. Городская безработица, широко изучаемый показатель общей безработицы, выросла до рекордного уровня — 6,2% в феврале при небольшом снижении в марте. И не ясно, как будет выглядеть бизнес-модель Китая в мире, где Европа, США и другие ключевые рынки сбыта падают.
Сяо 64 года, он является частью китайского поколения, которое видело сложности еще до появления коронавируса. Но вспомнить что-то более драматичное удалось с трудом – эпидемию, возможно, обходит только голод времён Великого скачка, тогда Сяо был маленьким ребенком. «Это самый большой кризис в моей жизни» — говорит он.
Вход в Уханьское кладбище Бянданьшань отмечено внушительными каменными воротами с крышей в стиле пагоды и фризом свирепого дракона. Но в последние недели архитектуру почти не видно за рядом ярко-желтых барьеров для контроля толпы, окруженных временными металлическими оградами, тщательно охраняемыми полицией. Почти никому не разрешено въезжать на территорию до 30 апреля, и даже тогда доступ, вероятно, будет строго контролироваться.
Официально ни один пациент в Ухане в апреле не умер от Covid-19, но проводы тех, кто скончался, сопряжены с серьёзными сложностями. В день уборки могил в начале апреля, когда китайские семьи традиционно собираются, чтобы почтить память своих предков, кладбища в Ухане оставались закрытыми. Похороны были запрещены, по крайней мере, до конца месяца, и члены семей погибших сообщили о давлении со стороны государственных чиновников, требовавших скорбеть быстро и тихо. По мнению правительства, эти меры являются исключительно вопросом общественного здравоохранения, поскольку семейные собрания являются потенциальной возможностью для вспышки инфекции. Но ограничения также помогают Пекину избежать того, чтобы похороны стали местом, где люди могут выражать гнев по поводу действий властей во время эпидемии, или задавать неудобные вопросы вроде реального числа погибших в Китае.
Какими бы ни были причины сохранения запрета, некоторые психологи и психиатры в Ухани выражают опасения, что неспособность достойно проводить близких будет иметь глубокие и стойкие психологические последствия. Жители города были первыми, кто подвергся беспрецедентным социальным ограничениям, и, похоже, многие психические проблемы будут фиксироваться отмечаться в течение длительного времени, особенно если ситуация усугубится длительным экономическим спадом.
Яо Цзюнь — одна из тех, кто пытается двигаться дальше. Миниатюрная 50-летняя женщина — основатель и генеральный директор компании Wuhan Welhel Photoelectric Co., производителя сварочных шлемов и защитных масок, экспортирующей свою продукцию во Францию, Германию и США. Она вернулась на работу 13 марта после соответствующих согласований. «У нас не должно быть ни одного больного» — рассказывает Яо в беседе на своей фабрике. Каждый день, когда может работать производственная линия, имеет решающее значение: Welhel пытается выполнить заказы за первые несколько месяцев года, даже несмотря на то, что клиенты на закрытых зарубежных рынках могут и не принять поставки. Она понятия не имеет, что дальше будет с бизнесом, учитывая, что происходит с мировой экономикой.
Несмотря на неопределенность, она пыталась сосредоточиться на работе, а не на том, какие испытания пришлось преодолеть городу. «Не могу смотреть новости о медицинских работниках без слез» — говорит Яо, потирая нефритовую связку ключей, прикрепленную к ее телефону. У нее были проблемы со сном, когда она слушала истории врачей и медсестер, павших жертвами коронавируса: «Я не знаю этих людей, но их смерти для меня не просто цифры или странные имена. Они — яркие жизни». Женщина считает, что многие из ее соседей и коллег испытывают похожие эмоции, но, возможно, не хотят или не могут говорить о них. «Многие люди травмированы, но не могут распознать проблему или выразить свои чувства».
Пандемия заставила Яо переосмыслить свою жизнь. Она провела почти половину прошлого года в дороге, часто встречаясь с клиентами за границей. Теперь, по ее словам, она хотела проводить гораздо больше времени дома, поддерживая связь со своей семьёй. Ее сын должен был вернуться в австралийский университет феврале, но так и не смог пока этого сделать по понятным причинам. Яо не хочет, чтобы он уезжал.
Даже после, казалось бы, потрясших мир событий, человеческое поведение способно вновь стать обыденным. В течение нескольких недель после 11 сентября комментаторы предсказывали конец глобализации, небоскребов, иронии, и все это, разумеется, осталось с нами. В течение нескольких лет после мирового финансового кризиса банки и покупатели жилья вернулись к организации рискованной ипотеки, а очень богатые стали потреблять даже больше, чем в 2008.
Но в этот раз всё может быть по-другому. Вряд ли кто-нибудь из живущих сегодня переживал столь серьезную пандемию. Основная проблема – кто угодно, будь то друг, член семьи, знакомый — может быть источником смертельной инфекции. И это однозначно скажется на ежедневных взаимодействиях людей, а значит и на экономике. Эффективную вакцину стоит ждать не ранее, чем через год, но учитывая то, что мир узнал как быстро неизвестная болезнь может остановить все, даже она может не вернуть ту жизнь, какой она была раньше. Ухань стала первым местом, которое пересекло обе стороны кривой Covid-19, и то, как она изменится или не изменится после болезни, многое значит и для нашего будущего.
Многие из представленных здесь методов не смогут найти применение в других странах. Далеко не все власти способны внедрить столь тотальную слежку по примеру Китая – даже если захотят. Вероятно, еще меньше людей, которые согласятся это терпеть. Но какой бы ни была тактика, ключевым уроком Уханя может стать то, что цена победы над вирусом — это бесконечная бдительность и изменение приоритетов, что многим будет трудно принять.
Мы сидим в местном Starbucks с 32-летним Ма Ренреном, бизнесменом, управляющим небольшим туристическим агентством. Заведение открыто, но купить можно только напитки, а сидеть с ними разрешается только на улице. Охранники пристально следят за происходящим, прерывая разговоры, чтобы попросить посетителей не снимать маски и не сидеть слишком близко друг к другу. Ма, который одет в модные негабаритные очки, черную бейсболку и, конечно, голубую медицинскую маску, переехал в квартиру своих родителей 24 января, намереваясь позаботиться о них. Но вскоре он начал подозревать, что может быть болен. Это было время очень обостренных эмоций: никто не знал истинного уровня смертности, и люди в Ухани видели в социальных сетях сообщения об ужасных условиях в переполненных больницах. «Однажды вечером я написал прощальное письмо родителям и решил на следующее утро поехать в больницу в одиночку» — вспоминает он. «Я знал, что могу не вернуться обратно».
Он изменил своё решение в последнюю минуту и в конце концов почувствовал себя лучше, хотя психологические проблемы остались. Ма переживал приступы паники, у него перехватило дыхание и билось сердце. После просмотра симптомов в Интернете он пришел к выводу, что испытывает посттравматический стресс. Подобный ему опыт, считает мужчина, сделает многих людей более интроспективными и сосредоточенными на тех, кто ближе к ним. «Мы уделим больше времени себе и своим семьям и другим отношениям, которые действительно стоило сохранить во время кризиса. Друзья познаются в беде».
Теперь Ма пытается поставить свой бизнес на ноги. Правительство недавно предоставило ему налоговую скидку в рамках своих мер стимулирования, это должно серьёзно помочь. Туризм рухнул, за немногими оставшимися клиентами идёт настоящая охота. «Ничего не остается, кроме как двигаться дальше» — говорит мужчина. Ему пришлось урезать свои амбиции, и на данный момент он не сильно переживает из-за этого. «Мы работали без перерыва в течение многих лет, используя каждую возможность. Теперь у всех, кого я знаю, есть одна цель на 2020 год: выжить».
Оригинал: Bloomberg
