Автор: Джулия Бек
Из прочитанного Памела Пол помнит не слова, а опыт. «Я почти всегда помню, где я находилась в момент чтения, саму книгу. Физический объект» — говорит Пол, редактор журнала The New York Times Book Review, которая читает много книг. «Помню издание, обложку, место покупки или то, кто дал мне её почитать. То, что я не помню — и это ужасно — все остальное».
Например, Пол рассказала мне, что недавно закончила читать биографию Бенджамина Франклина за авторством Уолтера Исааксона. «Пока я читала эту книгу, я знала не все, что нужно было знать о Франклине, но многое, и я имела общее представление об американской революции» — говорит она. «Прямо сейчас, через два дня, я, вероятно, не смогу ответить на большинство вопросов по ней».
Конечно, некоторые люди могут прочитать книгу или посмотреть фильм один раз и отлично всё запомнить. Но для многих опыт потребления культуры похож на заполнение ванны, ощущение мягкой пены, а затем наблюдение за тем, как вода стекает в канализацию. Всё, что остаётся в итоге – небольшая плёнка на дне.
«Память, как правило, имеет внутреннее ограничение» — говорит Фария Сана, доцент кафедры психологии Университета Атабаска в Канаде. «Она, по сути, узкое место».
«Кривая забывания», как её называют, является самой крутой в течение первых 24 часов после того, как вы что-то узнаете. Точное значение того, сколько вы забыли в процентах, варьируется, но если вы не просмотрите материал заново, большая его часть ускользнёт после первого дня, оставив вам лишь несвязные куски.
Предположительно, память всегда была такой. Но Джаред Хорват, научный сотрудник Университета Мельбурна, говорит, что сегодняшний способ потребления людьми информации изменил приоритеты памяти – и в их число не входит сюжет фильма, просмотренный вами несколько месяцев назад.
В эпоху Интернета долгосрочная память — способность спонтанно извлекать информацию из головы — стала менее необходимой. Он по-прежнему отлично работает для мелочей в баре или запоминания вашего списка дел, но в значительной степени важнее то, что называется память распознавания. «Пока вы знаете, где находится эта информация и как получить к ней доступ, вам действительно не нужно ее вспоминать» — говорит Хорват.
Исследования показали, что Интернет функционирует как своего рода внешняя память. «Когда люди ожидают иметь доступ к информации в будущем, они хуже её помнят» — говорится в одном из исследований. Но даже до того, как интернет существовал, развлекательные продукты служили своего рода внешними воспоминаниями. Вам не нужно запоминать цитату из книги, если вы можете просто ее посмотреть. После того, как появились видеоролики, вы могли легко просмотреть фрагмент фильма или телешоу. Нет никакого смысла хранить этот кусочек культуры в своем мозгу.
Благодаря своим потоковым службам и статьям в Википедии Интернет предоставил нам бесконечный поток информации и развлечений. Но и раньше мы не могли запоминать всё подряд.
Ещё Платон метко отмечал опасности внешней памяти своего времени. Философ приводит диалог между Сократом и аристократом Федрисом, в ходе которого Сократ рассказывает историю о боге Иута, открывающем «использование писем». Египетский царь Тамус говорит Иуту:
«Это открытие ваше приведёт к забывчивости учеников, потому что они не будут использовать свои воспоминания; а станут доверять внешним письменным символам».
(Хотя, если подумать, идеи Платона доступны нам сегодня именно потому, что он их записывал)
«[В диалоге] Сократ ненавидит писать, потому что тем самым убивает память» — говорит Хорват. «И он прав. Письмо убило (устную) память. Но подумайте обо всех невероятных вещах, которые мы получили благодаря письму. Я бы не обменял его на лучший навык запоминания». Возможно, интернет предлагает аналогичный компромисс: вы можете получать и потреблять столько информации и развлечений, сколько захотите, но вы не запомните большую часть из этого.
Это правда, что люди часто больше впитывают своим мозгом, чем могут хранить. В прошлом году Хорват и его коллеги из Университета Мельбурна обнаружили, что те, кто смотрит сериалы «запоем», забывают их содержание намного быстрее, чем люди, которые смотрят один эпизод в неделю. Сразу после финиша шоу первые набирали самые высокие оценки в тематической викторине, но через 140 дней они помнили меньше, чем аналогичные зрители, смотревшие сериал раз в неделю. Они также сообщали, что получили меньше удовольствия от просмотра чем люди, которые смотрели одну серию в день или еженедельно.
Тоже самое касается и письменного слова. В 2009 году средний американец сталкивался с со 100 000 слов в день, даже если и не читал каждое из них. Трудно представить, что за девять лет это число уменьшилось. В статье «Расстройство чтения» издания The Morning News Никкита Бакшани анализирует значение этой статистики. «Чтение — это тонкое слово, — пишет она — но наиболее распространенный его вид – это потребление: мы читаем, особенно в Интернете, просто для получения информации. Информация, которая не имеет никакого шанса стать знанием, если она не «задерживается».
Или, как говорит Хорват: «Это одноразовый прикол, за которым последует новый. Дело не в том, чтобы научиться чему-либо. Речь идет о том, чтобы почувствовать, как будто вы что-то узнали.
Урок его исследования заключается в том, что, если вы хотите вспомнить то, что вы смотрите и читаете, ограничьте это. Раньше я раздражался в школе, когда учебная программа английского языка ограничивалась только тремя главами в неделю, но для этого, оказывается была веская причина. Воспоминания тем сильнее, чем чаще вы возвращаетесь к ним, говорит Хорват. Если вы читаете книгу находу или, скажем, в самолете, то все время держите историю в своей рабочей памяти. «Вы никогда на самом деле не работаете с ней» — говорит он.
Сана говорит, что часто, когда мы читаем, есть ложное «чувство беглости». Информация течет и превращается во взаимосвязанную историю. «Но если вы не прилагаете к ней усилий и не концентрируетесь и не участвуете в определенных стратегиях, которые помогут вам запомнить, она утечёт прочь».
Маловероятно, что в свободное время люди делают заметки или как-то фиксируют информацию, как они поступают при работе с учебной литературой. «Вы постоянно что-то видите и слышите, но не замечаете этого» — говорит Сана — «то же самое происходит и в этом случае».
Тем не менее, не все воспоминания теряются. Некоторые из них могут просто быть скрыты, недоступны, пока правильная метка не вернет их обратно — возможно разговор с другом о книге, которую вы оба читали, или упоминание в песне. Память — это «по существу ассоциация» — говорит Сана.
Это может объяснить, почему Пол и другие помнят контекст чтения но не помнят содержание. У Пол была «Книга книг» по имени«Боб» со времён старшей школы — аналоговая форма внешней памяти, в которой она записывала каждую книгу, которую читала. «Боб давал немедленный доступ к тому, где я была, психологически и географически, в любой момент моей жизни» — объясняет она в книге «Моя жизнь с Бобом», которую написала о своей книге книг. «Каждая запись вызывает воспоминание, которое в противном случае могло бы потеряться или размыться со временем».
В статье для «New Yorker» озаглавленной «Проклятие чтения и забывания» Ян Крауч отмечает, что «чтение имеет много аспектов, один из которых может быть довольно неописуемым и, естественно, мимолетным смешиванием мысли и эмоций и сенсорных манипуляций, которые происходят в один момент, а затем исчезают. Какая часть чтения — это всего лишь своего рода нарциссизм — маркер того, кем вы были и что вы думали, когда вы столкнулись с текстом.
Для меня это не похоже на нарциссизм. Но это правда, что, если вы потребляете культуру в надежде создать ментальную библиотеку, на которую можно ссылаться в любое время, вы, вероятно, будете разочарованы.
Книги, шоу, фильмы и песни — это не файлы, которые мы загружаем в наш мозг — они являются частью гобелена жизни, сотканного вместе со всем остальным. На расстоянии может показаться труднее увидеть что-то, но оно все еще там.
Оригинал: TheAtlantic
