Автор: Робин Райт
На следующий день после расистского побоища и смертей в Вирджинии губернатор Терри Маколифф задался вопросом: «Как мы докатились до такого?». Этот вопрос становится всё более важным после Шарлоттсвилля — и других эпизодов в Фергюсоне, Чарлстоне, Далласе, Сент-Пол, Балтимор, Батон-Руж и Александрии. Насколько хрупким является наш Союз, наша республика и страна, которая долгое время считалась самой стабильной в мире демократией? Опасность больше, чем отдельные коллективные эпизоды насилия. «Радикальные правые в прошлом году успешнее вошли в политический мейнстрим чем полвека назад» — писал в феврале Southern Poverty Law Center. Организация документирует более девятисот активных (и растущих) групп ненависти в Соединённых Штатах.
Стабильность в Америке все чаще становится подтекстом политического дискурса. В начале этого года я беседовал с Кейтом Майнсом об американских событиях. Майнс провёл свою карьеру в спецназе США, Организации Объединённых Наций, а затем перешёл в Государственный департамент, анализируя войну в таких странах, таких как Афганистан, Колумбия, Сальвадор, Ирак, Сомали и Судан. Он вернулся в Вашингтон после шестнадцати лет работы за границей, чтобы обнаружить, что здесь начинается то же, что он видел в бедствующих странах. Как будто война преследует его. В марте Майнс был одним из нескольких экспертов по национальной безопасности, которых Foreign Policy попросил оценить риски второй гражданской войны — в процентах. Специалист дал прогноз в 60 процентов гражданской войны в Соединённых штатах в течение следующих десяти-пятнадцати лет. Прогнозы других экспертов составляли от пяти до девяноста пяти процентов. Общий консенсус — тридцать пять процентов. И это было за пять месяцев до Шарлоттсвилля.
«Мы продолжаем говорить: «это не может здесь произойти», но потом приходим к мысли: «о Боже, всё-таки может» рассказал мне Майнс после того, как мы побеседовали в воскресенье о Шарлоттсвилле. В течение последних шестидесяти лет гражданские беспорядки развивались по всему миру согласно закономерностям. Сегодня в мире также продолжаются несколько гражданских войн. Многие из них являются конфликтами низкой интенсивности с эпизодическим насилием в разных местах. Майнс определяет гражданскую войну как широкомасштабное насилие, которое включает в себя отказ от традиционной политической власти и требует вмешательства Национальной гвардии. В субботу Терри Маколифф (губернатор штата Виргиния – прим.ред.) предупредил Национальную гвардию и объявил чрезвычайное положение.
Основываясь на своём опыте анализа гражданских войн на трёх континентах, Майнс указал пять условий, которые соответствуют его прогнозу: укоренившаяся национальная поляризация, без видимой возможности компромисса; всё более претенциозное освещение конфликтов в прессе и информационных потоках; ослабленные институты, в частности Конгресс и судебная система; прекращение или отказ от ответственности политического руководства; легитимизация насилия как «способа» либо вести дискурс, либо разрешать споры.
Президент Трамп «сделал насилие и издевательства политическим методом во время и после президентской кампании» — писал Минс в Forein Affairs. «Судя по последним событиям, левые теперь ведут борьбу с ним» — продолжил он, сославшись на анархистов, устроивших беспорядки против глобализации как одну из нескольких вспышек. «Это похоже на 1859 год, все злятся на что-то, и у всех есть оружие».
Чтобы проверить гипотезу Майнса я обратился к пяти выдающимся историкам гражданской войны. «Когда вы смотрите на карту красных и синих штатов (штатов, которые поддерживают партии Республиканцев и Демократов – прим.ред.) и накладываете на неё карту Гражданской войны, то видите, что немногое изменилось» — говорит Джудит Гизберг, редактор Journal of the Civil War Era и историк из Университета Вилланова. «Мы никогда не имели полного согласия по поводу исхода гражданской войны и направления, в котором должна идти страна. Послевоенные поправки были весьма спорными, особенно Четырнадцатая поправка, которая обеспечивает равную защиту согласно закону — и эти противоречия всё ещё существуют сегодня. Что означает предоставление права голоса цветным? Мы до сих пор не знаем.
Она добавила: «Делает ли это нас уязвимыми для повторения прошлого? Я не вижу повторения конкретных обстоятельств. Но это не значит, что мы не идём к чему-то вроде культурной войны. Мы уязвимы перед расизмом, трайбализмом и противоречивыми взглядами на развитие нашей нации.
Тревога по поводу углубления раскола и нового конфликта отражается в популярной культуре: в апреле Amazon выбрал роман-антиутопию «Американская война» который рассказывает о второй гражданской войне в США, в качестве одной из лучших книг месяца. В обзоре «Вашингтон пост» Рон Чарльз писал: «На всех этих страницах бушует столкновение, о котором многие из нас говорят в эпоху Трампа: нация, раздираемая непримиримыми идеологиями, укоренившимися подозрениями». Критик из «Таймс» отмечал: «Это фантастическое произведение. В любом случае». Автор книги Омар Эль Аккад родился в Египте и освещал войну в Афганистане, арабскую весну и протест в Фергюсоне в качестве журналиста для канадского Globe and Mail.
Ещё до Шарлоттсвилля Дэвид Блайт, историк Йельского университета, планировал провести конференцию в ноябре на тему «Американский раскол, тогда и сейчас». «Параллели и аналогия всегда рискованны, но у нас есть ослабленные институты, не только противоборствующие партии, но и партии, в которых есть риск дезинтеграции, что происходило в 1850е годы» — сказал он мне. «Вопрос рабства более 15 лет вызывал споры в обеих крупных политических партиях. Он уничтожил партию вигов, на смену которой пришла Республиканская партия, и разделил Демократическую партию на северную и южную части».
«Поэтому» — сказал он – «наблюдайте за партиями как показателем здоровья Америки».
Блайт рассказал, что в 1850х американцы не смогли предвидеть и переварить «шок событий», в том числе Закон о беглых рабах, решение Верховного суда Дреда Скотта, налёт на Джон Браун и даже мексикано-американскую войну. «Эти неожиданные события заставили людей перегруппироваться» — говорит Блайт. «Сейчас мы переживаем одно из подобных событий. Выборы Трампа как пример. Но это не ново. Это началось с избранием Обамы. Мы думали, что это поведёт культуру в другом направлении, но это не так» — сказал он. «Справа было огромное сопротивление, затем эти эпизоды полицейского насилия, и все это [из прошлого] снова взорвалось. Это не только расовая поляризация, но и вопрос идентичности».
Блайт добавил: «Мы знаем, что нам угрожает гражданская война или что-то в этом роде, когда выборы, события, действия правительства или людей на высшем уровне становятся совершенно неприемлемыми для партии, большой группы, значительной группы». Нация была свидетелем тектонических сдвигов накануне гражданской войны, и в эпоху гражданских прав – конца 1960х и войны во Вьетнаме. «Этого не произошло во времена кампании Буш против Гора в 2000 году, но, возможно, мы были близки. Не исключено, что это может произойти сейчас».
В отличие от ситуации 1960 годов, говорит Блайт, ослабление политических институтов сегодня привело к тому, что американцы изменили свои взгляды на то, какие из них заслуживают доверия. «Кому мы сегодня верим? Может быть, и в этом есть ирония, ФБР. В отличие от всех этих военных в администрации Трампа, именно там мы надеемся на разум. Но нет надежды ни на президента, ни на Конгресс, который полностью дисфункционален и управляется мужчинами, потратившими десятилетия на разделение нас, ни даже на Верховный суд, потому что он сильно политизирован».
Хор встревоженных политических голосов после Шарлоттсвилля обнадёживает, но это не значит, что проблем будущего обязательно удастся избежать, заявил мне историк из Калифорнийского университета в Дэвисе Грегори Даунс. Во время Гражданской войны даже южные политики, которые осуждали или опасались раскола страны в течение многих лет, в том числе Джефферсон Дэвис (президент Конфедерации Штатов Америки – прим.ред.), оказались лидерами Конфедерации. «Если источник конфликта глубоко укоренён в культурных или социальных силах, тогда политики не могут просто сдерживать проблемы призывами к разуму» — говорит Даунс. Он назвал белых супрематистов и неонацистов «посланниками», а не «архитекторами» потенциального краха республики. Но предупредил, что мы слишком полагаемся на нашу стабильность, как на само собой разумеющееся.
Он нашёл мне цитату из книги журналиста Мурата Халстеда «Военные претензии Юга», опубликованную в 1867 году. «Урок войны, который никогда не следует забывать» — писал Хальстед — «заключается в том, что американский народ не освобождён от обычной судьбы человечества. Если мы грешим, то должны страдать за наши грехи, как те империи, которые шатаются и гибнут».
Эрик Фонер, историк Колумбийского университета, в 2011 году выиграл Пулитцеровскую премию за свою книгу «Огненный суд: Авраам Линкольн и американское рабство». Как и другие учёные, с которыми я беседовал, Фонер скептически относится к тому, что любой будущий конфликт будет похож на гражданскую войну. «Очевидно, у нас есть довольно глубокие разногласия по нескольким линиям — расовым, идеологическим, сельским и городским» — сказал он мне. «Сомневаюсь, что они будут причиной гражданской войны. У нас есть сильные сплачивающие силы, которые противодействуют тому, что мы видим сегодня». Он отметил, что «искра в Шарлоттсвилле из-за статуи генерала Ли, не имеет отношения к гражданской войне. Люди не обсуждают Гражданскую войну. Сегодня они обсуждают американское общество и расы».
Шарлоттсвилль не был первым протестом так называемого движения альтернативных правых, и не будет последним. Ещё девять митингов запланированы на следующие выходные, а также сентябрь.
Оригинал: NewYorker
