Удастся ли Шону Паркеру «взломать» рак?

Первооткрыватель Napster и Facebook бросает вызов самой большой медицинской проблеме.
 
В тот вечер тайное стало явным. Шон Паркер – предприниматель со стажем, один из основателей Napster, президент-учредитель Facebook, грубоватый оракул интернет-переворота, которые периодически обеспечивает таблоиды поводами для слухов – осознал, каким будет его наследие.
Это случилось субботним вечером в ноябре 2010 года. В Café des Amis на Union Street в Сан-Франциско друг напротив друга сидели Паркер и легендарный ангел-инвестор Рон Конуэй – оба совладельцы заведения. Шумный банкет походил на семейный ужин. Рядом с Роном сидела его жена Гейл. Александра Ленас, новая подруга Паркера и его будущая жена, свернулась калачиком возле своего бойфренда. Толпа вокруг веселилась, и было так шумно, что Паркеру приходилось орать, чтобы быть услышанным.
«Я собираюсь вылечить рак!», – прокричал он.
Такие эмоциональные всплески – классическая черта Шона. «Мы оба выпили много вина», – вспоминает Конуэй, который знает ныне 36-летнего Паркера с 19 лет, когда тот был раздражительным и бесшабашным хакером из Херндона, штат Вирджиния. Его предприятие по обмену музыкальными файлами практически в одиночку смогло поставить на колени всю отрасль звукозаписи. Конуэй, которому сейчас 65, наставлял Паркера каждый раз, когда тот помогал запускать или продвигать различные компании: Napster, Plaxo (автоматизированная адресная книга, которая грамотно использовала вирусный маркетинг) и, конечно, Facebook – гиганта, выросшего из проекта для общежития колледжа, который действительно обогатил Паркера. Когда компания стала публичной в мае 2012 года, Паркер со своими 66 миллионами акций мгновенно превратился в фондового миллиардера. Близкие к нему источники сообщают, что текущее состояние Шона составляет от $2 до $3 миллиардов.
Конуэй видел безумный блеск в глазах Паркера и раньше. Видел, как он порхал от одного «изменяющего мир» проекта к другому. Но в тот вечер это было что-то иное: «Он посмотрел мне в глаза и произнес это снова: “Я собираюсь потратить остаток своей жизни на лечение рака. Больше в мире не будет Лор”».
Под «Лорой» он имел в виду Лору Зискин – изящную, лучезарную женщину, которая спродюсировала ставшую блокбастером франшизу «Человек-паук», «Красотку» и десятки других фильмов, а также стояла у истоков движения Stand Up to Cancer. За то короткое время, которое прошло с момента их знакомства на благотворительном семинаре в Тоскане в 2009, они успели удивительно сблизиться. А когда рак груди Зискин вновь жестоко заявил о себе после долгого периода ремиссии, Паркер смог добиться, чтобы в качестве последнего средства ее включили в программу иммунотерапии в прославленном Центре исследования рака Фреда Хатчинсона в Сиэтле. Он то и дело за свой счет летал туда на частных самолетах из Лос-Анджелеса, чтобы присматривать за ней.
«Большая часть беседы за ужином в тот вечер в Café des Amis была посвящена раку Лоры, – вспоминает Конуэй, – и тому, что нужно попробовать все способы ее спасти». Паркер был под сильным впечатлением. У Конуэя не было сомнений в этом. После ужина, когда гости вечеринки засобирались домой, парковщик взял талон у пожилого мужчины и отправился за его машиной. «Я сказал: “Нет, нет, нет! Сначала подгоните машину Шона Паркера. Он уже целый час занимается лечением рака”».
Пионеры исследований иммунотерапии Carl June (слева), Jedd Wolchok (в центре), и Jim Allison среди партнеров PICI. Фотограф Winni Wintermeyer для Fortune Magazine

Пионеры исследований иммунотерапии Carl June (слева), Jedd Wolchok (в центре), и Jim Allison среди партнеров PICI. Photograph by Winni Wintermeyer for Fortune Magazine

Когда эту историю рассказывают Паркеру, он морщится и отмахивается, объясняя это склонностью своего наставника к преувеличениям. Но если подставить вместо слова «вылечить» более подходящий Паркеру глагол «взломать», то его притязания уже не кажутся столь нереальными: Шон Паркер собирается взломать рак.
Да, да – именно так.
Взлом, по определению Паркера, это «ловкий обходной путь или искусное использование возможностей существующей системы, которое позволит сделать что-то такое, чего никто от нее не ожидал». Исходя из этого определения, практически каждый пункт в постоянно пополняющемся резюме Паркера – от Napster и Facebook до текущих проектов, таких как музыкальный стриминговый сервис Spotify и домашний кинотеатр The Screening Room – можно назвать взломом. Так почему бы не поискать такой обходной путь в медицинских исследованиях – одной из наиболее запутанных, бюрократизированных и медленно продвигающихся отраслей человеческой науки?
В середине апреля на заднем дворе Паркера площадью два с половиной акра в районе Лос-Анджелеса Holmby Hills состоялось сногсшибательное мероприятие с участием знаменитостей и выступлением Леди Гаги, на которое собралось 900 человек в черных галстуках. Там Шон рассказал общественности о своем «взломе» исследований рака стоимостью $250 миллионов, над которым усердно, но без огласки, трудился три года – Институте иммунотерапии рака Паркера. PICI (произносится «пай-си»), как его называют работающие там ученые, делает нечто, не имеющее прецедентов в академической медицине: объединяет и координирует усилия шести ведущих центров раковой иммунологии в стране – Онкологического центра им. М. Д. Андерсона, Мемориального онкологического центра им. Слоуна-Кеттеринга, Медицинского колледжа Университета Пенсильвании, Стэнфорда, Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе (UCLA) и Калифорнийского университета в Сан-Франциско (UCSF). Делается это для того, чтобы существенно расширить и, что важнее, ускорить ответ на вопрос, почему некоторые иммунологические способы лечения некоторым пациентам помогают прекрасно, а другим – нет. Карл Джун, онколог в Университете Пенсильвании и член команды PICI, сначала не мог поверить, что Паркеру это оказалось по плечу. «Раньше я никогда бы не подумал, что можно заставить все эти организации подписать один документ на всех», – говорит он.
Parker (слева); Jeff Bluestone (в центре), CEO of PICI; и Wolchok. Паркер стал известен  своим глубоким погружением в борьбу с раком. Фотограф Winni Wintermeyer для Fortune Magazine

Parker (слева); Jeff Bluestone (в центре), CEO of PICI; и Wolchok. Паркер стал известен своим глубоким погружением в борьбу с раком. Photograph by Winni Wintermeyer for Fortune Magazine

Обладая критической массой 450 000 пациентов в год, шесть научных центров договорились объединить свои усилия по планированию клинических испытаний в области иммунотерапии, быстро набирать туда пациентов и делиться полученной информацией, что может оказаться единственным существенным фактором в борьбе за ускорение разработки лекарства. Они создадут общие платформы и стандарты для обмена и хранения данных. Возможно, самым значительным шагом станет то, что PICI будет управлять все интеллектуальной собственностью, включая открытия, новые препараты, новые инструменты, новые технологии, которые будут создаваться шестью членами группы, распределяя все полученные от этой интеллектуальной собственности доходы между институтами и центрами.
«Централизованное управление интеллектуальной собственностью – это важный прорыв по сравнению с тем, как все обычно происходит, – говорит Джедд Уолчок, клинический онколог и директор центра PICI в Мемориальном центре Слоуна-Кеттеринга. – Но еще важнее то, что роялти и доходы от лицензирования поступают в общий, коллективный, если хотите, фонд, откуда затем перераспределяются между отдельными учеными. Так что, в сущности, если эксперимент [Паркера] сработает, мы получим самоподдерживающуюся организацию».
Это может выглядеть больше как логичный шаг, чем как революция – до тех пор, пока вы не осознаете, как это осознал Паркер, насколько фрагментированным стало сообщество исследователей рака. Недостаток денег не главная проблема. Многое зависит от того, что Паркер называет «неэффективными человеческими системами», которые встают на пути усилий по борьбе с раком в науке, государстве и промышленности. Это ревностная охрана секретов от конкурентов, которая делает невозможным быстрое распространение идей, инструментов и платформ. Это ажиотаж вокруг грантов и публикаций, который отвлекает великолепных ученых от реальной работы. Осторожность, глубоко укоренившаяся в системе регулирования и медицинской культуре, которая тормозит опробирование перспективных идей в ходе клинических испытаний.
По мнению Паркера, здесь тоже можно что-то взломать. Мы уже почти два часа разговариваем в хорошо освещенном офисе дома у Шона в районе Holmby Hills. По всему офису разбросано множество книг. Каждые несколько минут он прочищает горло так, как будто ему нужна передышка. «Есть чистая наука в академическом понимании, которая, можно сказать, существует в параллельном пространстве, и есть безжалостный реальный мир, в котором применяются биотехнологии; мы должны как-то соединить эти два мира, чтобы [терапия] дошла до пациентов быстрее», – говорит Паркер. Одетый в темный свитер и штаны, с рыжей бородой – он немного смахивает на поэта-битника. Но секунду спустя, когда он начинает рассказывать о своей собственной функции в PICI, он уже снова венчурный инвестор. Какова же его роль? «Направлять организацию в сторону коммерциализации терапии». Если это сработает, отмечает Паркер, PICI мог бы стать движущей силой исследований рака на десятилетия вперед. «Но это зависит от того, будут ли у нас хиты, – отмечает он. – Сейчас я говорю как директор звукозаписывающей компании: нам нужны хиты».
На данный момент PICI собирает разрозненных ученых за одним столом про помощи колоссального, по меркам академических исследований, финансирования. Каждая больница «получает авансом большую сумму – от $20 до $35 миллионов, в зависимости от организации, к которой она относится», – говорит Джефф Блюстоун, ученый из UCSF, ныне президент и генеральный директор Института Паркера. Каждый волен использовать деньги практически на любые исследования, при условии, что они вписываются в стратегическую «дорожную карту» PICI и связаны с применением иммунотерапии для лечения рака.
Иммунотерапия отличается от более традиционных методов лечения рака, таких как хирургия (вырезание злокачественных клеток из организма), химиотерапия и радиация (отравление и облучение смертельно опасных клеток-мутантов), и даже от более новых молекулярных препаратов точечного действия, заглушающих протеиновые сигналы, из-за которых клетки опухоли продолжают делиться и распространяться. Большинство стратегий иммунотерапии не воздействуют на раковые клетки прямо. Вместо этого они стимулируют иммунную систему для более агрессивной борьбы, или помогают ей более эффективно фокусироваться на злокачественных клетках, или подавляют сигналы «отбой», которые тело посылает Т-лимфоцитам – прирожденным убийцам в составе иммунной системы, чтобы те могли продолжать искать и уничтожать свои цели. Последняя стратегия получила название, которое больше ассоциируется с учебником военного дела, чем с биологией – «блокада контрольных точек».
Если вкратце, то иммунотерапия помогает телу делать грязную работу, защищая себя от доморощенных террористов. Все больше экспертов в онкологии считают такой подход революционным, как с точки зрения его очевидности, так и в плане перспектив, которые он обещает. В настоящий момент более 80 видов терапии рака с использованием иммунной системы проходят клинические испытания за счет многомиллиардных инвестиций в фармацевтику, сделанных такими компаниями как Bristol-Myers Squibb, Merck, Pfizer и десятками других.
Шэрон Белвин это живое свидетельство чудодейственности нового способа – ее история питает веру в эффективность иммунотерапии и заставляет даже убежденных скептиков удивленно качать головой. Белвин было 22 года в 2004 году, когда она обнаружила комок у себя под левой ключицей, который оказался отростком опухоли в легком. У студентки выпускного курса в Нью-Джерси диагностировали 4-ю стадию меланомы – болезнь, для которой пятилетняя выживаемость составляла лишь 17% (это означает, что пятеро из шести пациентов умирают в течение пяти лет после постановки диагноза).
Белвин назначили химиотерапию в больших дозах – в 2004 году это было практически единственным доступным лечением. Первые сеансы внутривенного введения токсичного препарата состоялись в понедельник, вторник и среду. А в субботу она вышла замуж. «Приглашения были разосланы все гостям – мы полтора года планировали это», – говорит она. Вместо выбранного свадебного платья она надела белый костюм, чтобы скрыть имплантированный внутривенный катетер и торчащие из ее тела трубки. Рак распространился на мозг. Грудная клетка наполнилась 12 литрами жидкости. Организм отказывал. Она не могла дышать.
Когда Уолчок, онколог в центре Слоуна-Кеттеринга, предложил ей принять участие в клинических испытаниях иммунотерапии, она ухватилась за эту возможность. При испытаниях использовался экспериментальный ингибитор контрольных точек от Bristol-Myers Squibb под названием ипилимумаб (ныне известный как Yervoy), который должен был снять молекулярные ограничения с ее собственной армии Т-лимфоцитов. Она получала по одной 90-минутной инъекции каждые три или четыре недели, всего четыре процедуры. И все. Рак больше не вернулся.
То, что рак не возвращается, и есть главная причина притягательности такой стратегии. Наша иммунная система обладает отличной памятью. Например, при лечении меланомы значительный процент пациентов, достигших полной ремиссии при помощи иммунотерапии, больше не обращается к онкологам.
Конечно, легко поддаться радости, слыша такие воодушевляющие истории. Но иммунотерапия применяется для лечения рака уже не первый год и часто становилась причиной шумихи и разочарования. Журнал Time поместил стимулирующий иммунитет белок интерферон на обложку в 1980 году. Так же поступил Fortune в 1985 году с другим иммунным белком – интерлейкином 2, назвав его «Прорывом в лечении рака» (это было не так, по крайней мере, для большинства пациентов в большинстве ситуаций).
На этом фоне все больше экспертов-онкологов сходятся во мнении, что иммунотерапия могла бы развиваться скачкообразно, поочередно разгадывая возникающие перед ней загадки. Тем временем, существующее положение вещей неприемлемо для сотен тысяч людей. У более 330 000 американцев в этом году будет диагностирован один из четырех видов рака, при этом пятилетняя выживаемость остается на уровне ниже 20%. Всего в 2016 году в США ожидается 600 000 случаев смерти от рака.
Текущую стадию войны против рака можно охарактеризовать как национальный «хакатон». Или как «космическую гонку». Президент Обама в январском докладе о положении дел объявил о запуске Национальной инициативы по борьбе с раком (National Cancer Moonshot Initiative). Это произошло уже после анонсов Cancer MoonShot 2020 Патриком Сун-Шонгом и программы MD Anderson’s Moon Shots. На пусковой площадке космодрома становится тесно.
Примерно за две недели до дебюта PICI Джон Хопкинс открыл собственный институт раковой иммунотерапии на $125 миллионов, пожертвованных спонсорами, в числе которых миллиардеры Майкл Блумберг и Сидни Киммел. В свою очередь, еще раньше предпринимались амбициозные попытки победить рак со стороны Майкла Милкена, покойного Андрю Гроува и других.
Все это наводит на резонный вопрос, стоило ли отвлекать Леди Гагу ради очередного начинания Паркера. Часть ответа кроется в модели сотрудничества PICI, а другая часть – в самом Паркере, который, по свидетельству некоторых наиболее выдающихся людей из отрасли, как внутри PICI, так и за его пределами, настолько глубоко погрузился в проблему рака, что мало кто из меценатов может с ним сравниться.
«Этот парень из тех, кто просто берет и делает, – говорит вирусолог Ларри Кори, президент и почетный профессор в центре Хатчинсона. – Он задает действительно хорошие вопросы о нужных вещах. Потом он на мгновение задумывается. Затем, внезапно – бам! – и рождается отличная идея».
Задолго до увлечения раком Паркер столкнулся с проблемами иммунной системы из-за своей довольно серьезной пищевой аллергии. Он принимает кортикостероиды и всегда носит с собой запас бенадрила и шприц с антидотом, но все равно несколько раз оказывался в реанимации. У него в семье были аутоимунные расстройства – мать страдает от тиреоидита Хашимото, при котором иммунная система атакует щитовидную железу.
История его семьи – часть головоломки, которую Паркер без конца разгадывает, читая до поздней ночи, зарываясь в медицинские документы, погружаясь в беседы с исследователями всех мастей. Он обсуждает малярийные векторы с сэром Ричардом Фичемом в UCSF и ингибиторы контрольных точек с Джимом Эллисоном – прогрессивным исследователем иммунотерапии в Хьюстонском центре М.Д. Андерсона. «Когда я в первый раз встретился с ним, мы проговорили почти час, – вспоминает Эллисон. – После этого я поехал в Сан-Франциско и встретился с ним в отеле, где мы разговаривали около трех часов. Я был поражен. Он владеет информацией на уровне хорошо подготовленного студента выпускного курса, если не лучше».
Паркер в своем доме в Лос-Анджелесе, April 7, 2016 Photograph by Joe Pugliese for Fortune Magazine

Паркер в своем доме в Лос-Анджелесе, April 7, 2016 Photograph by Joe Pugliese for Fortune Magazine

Серьезное отношение скрывается под легкомысленной и веселой внешней оболочкой Паркера. Последняя закрепилась в массовом сознании в неприглядном виде благодаря фильму Дэвида Финчера «Социальная сеть», где Джастин Тимберлэйк представил его как эгоистичного и бесчувственного плейбоя. Паркер называет этот образ «карикатурой», а я провел 24 интервью для этого рассказа и не обнаружил никого, кто считал бы Паркера таким или смог вспомнить кого-то, кто так думал о нем. Но все же, голливудская версия имеет под собой основания. Марк Бениофф, генеральный директор Salesforce, вспоминает давнюю встречу с Паркером – «в дни одиночества», добавляет он – тогда о Паркере писал другой журнал. «В правой руке у него была бутылка виски Maker’s Mark, которую он допивал в течение всего интервью», – вспоминает Бениофф. Но тогда же «Шон говорил те удивительно пророческие, провидческие и гениальные вещи. Он оказался на редкость прозорлив в своих мыслях относительно некоторых крупных трендов».
В борьбе с раком интеллектуальная мощь Паркера пересекается с личным пристрастием, которое знакомо любому, кто потерял близкого человека из-за болезни. Пристрастие, которое обладает собственной силой гравитации. Даже у онкологов нет иммунитета. Кассиан Йи, онколог в центре М.Д. Андерсона, вспоминает встречу с Паркером в сентябре 2010 года. Врач, который тогда работал в Хатчинсоне, в тот день прилетел в Лос-Анджелес из Сиэтла, и час прождал Паркера в холле помпезного Peninsula Hotel, где молодой предприниматель отлеживался после операции на колене в компании двух летавших по номеру канареек (кто-то преподнес их Паркеру в качестве подарка). Затем Йи вместе Паркером, который передвигался на костылях, доехали на лимузине до студии Sony Pictures в Калвер-сити, где в тот вечер должна была пройти запись телевизионного благотворительного шоу Stand Up to Cancer.
За кулисами Паркер представил Йи сооснователю Twitter Джеку Дорси и Элизабет Эдвардс – жене сенатора Джона Эдвардса с 4-й стадией рака груди, которая в тот вечер надела шикарный парик. «Как вам мой новый образ?», – спросила она тогда. Затем он заглянул к продюсеру шоу Лоре Зискин – своей подруге, которую снова настиг рак груди.
«Мы хотим, чтобы ты полечил ее при помощи иммунотерапии», – сказал Паркер. Йи на тот момент несколько лет практиковал этот подход в онкологии Хатчинсона и верил в него. Но существовали определенные правила – каждый протокол должен был подписываться Управлением по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов (FDA), а также собственным наблюдательным комитетом Хатчинсона. «Сейчас я могу лечить только пациентов с меланомой, – возразил он. – У меня нет разрешения».
«Мы отправим вас на остров, – предложил Паркер. – Куда-нибудь за пределы американской юрисдикции».
После непродолжительных уговоров Йи согласился попросить FDA сделать исключение из строгих правил испытаний новых препаратов для одного пациента «по гуманитарным соображениям» (и получил согласие). Несколько недель спустя Йи понял, что у него нет оборудования, которое необходимо для выделения из крови Зискин немногочисленных (примерно одна из 100 000) Т-клеток, которые способны распознать едва заметные пептидные маркеры на поверхности раковых клеток и атаковать болезнь. Врач отправил Зискин сообщение, в котором объяснял причины задержки и приносил извинения. На следующей неделе лаборатория получила два чека от Паркера на общую сумму $600 000. «На лазерный сортировщик клеток», – значилось в примечании.
У Паркера было много ресурсов, но, в конце концов, смерть одержала победу над медициной. Зискин умерла в июне 2011 года. На следующей программе Stand Up to Cancer Паркер произнес траурную речь.
«Я попробую как-то сформулировать это», – начинает предприниматель Петер Тиль, который стал первым крупным инвестором в Facebook не в последнюю очередь благодаря Паркеру, и который позже привел Паркера в свою венчурную фирму Founders Fund. В технологиях, как и в науке, есть те, кто генерирует идеи и те, кто их распространяет, объясняет он. «Шон же действительно хорошо делает и то, и другое. Мы склонны думать, что обязателен некий компромисс, но на самом деле оба умения взаимно дополняют друг друга».
 
Парке (в центре, в голубом свитере) выстроил отношения между конкурирующими учеными в  таких пристанищах PICI как этот in St. Helena, Калифорния

Парке (в центре, в голубом свитере) выстроил отношения между конкурирующими учеными в таких пристанищах PICI как этот in St. Helena, Калифорния

Причина, по которой его инициатива против рака обладает таким большим потенциалом, в то время как другие потерпели неудачу, заключается в том, что у Паркера есть как способность предвидеть, так и возможность донести до других то, что он видит, говорит Тиль. Есть и еще один фактор, который будет способствовать движению вперед, говорит друг Паркера Бениофф из Salesforce. Его можно выразить единственным словом «Зачем?»
«У Шона нет традиционной мотивации, – говорит Бениофф. – Он делает это не для того, чтобы стать богатым, известным, или значительным. Он делает это не для того, чтобы его любили. Он делает это, потому что чувствует это. Чувствует в глубине себя, и это проходит через него подобно тому, как дерево прорастает из семени в лесу. И он не может просто прекратить это. Это полностью захватило его».
 
Источник: Fortune Magazine

Похожие Записи

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Последние <span>истории</span>

Поиск описаний функциональности, введя ключевое слово и нажмите enter, чтобы начать поиск.