Автор: Клэр Кэмерон
«Вчера заходил к соседу, чтобы перекусить».
Подумайте об этом предложении. Оно довольно простое — носители английского языка точно понимают о чём идёт речь. Но что это на самом деле говорит вам — или, что более важно, о чём эта фраза умалчивает? В ней не указываются такие факты, как пол субъекта или соседа, направление движения спикера, характер отношений с соседями, а также то, была ли еда просто печеньем или сложным блюдом с карри. Английскому спикеру не требуется, чтобы носители предоставляли ему подобную информацию, но если бы предложение было бы, например, на французском, мы бы знали пол каждого вовлеченного лица.
То, как разные языки передают информацию, очаровывало лингвистов, антропологов и психологов на протяжении десятилетий. В 1940-х годах инженер-химик по имени Бенджамин Ли Уорф опубликовал чрезвычайно популярную статью в Обзоре технологий MIT, в которой утверждалось, что языки выражают различные понятия, такие как пол, время и пространство, что влияет на восприятие мира их носителями. Например, если в языке нет терминов, обозначающих определенное время, говорящие не понимают концепции течения времени.
Позднее этот аргумент был опровергнут, поскольку исследователи пришли к выводу, что он переоценил языковые ограничения нашего ума. Но ещё позднее исследователи нашли более тонкие способы, которыми эти привычки речи могут влиять на наше мышление. Лингвист Роман Якобсон так описал эту линию исследований: «Языки существенно различаются в том, что они должны передавать, а не в том, что они могут передавать». Другими словами, основной способ, которым язык влияет на наш разум — это то, о чем он заставляет нас думать, а не то, о чем он нам думать не даёт.
Пять примеров ниже показывают, как информация может быть выражена чрезвычайно разными способами, и как эти привычки мышления могут повлиять на нас.
Язык, в котором вы не центр мира
Носители английского и родственных ему языков очень эгоцентричны когда дело доходит до ориентации в мире. Объекты и люди существуют слева, справа, спереди и сзади от вас. Вы двигаетесь вперед и назад относительно направления, в котором находитесь. Для племени аборигенов в северном Квинсленде, Австралия, под названием Гуугу Имитирр, такой подход — «я, я, я» относительно пространства — не имеет смысла. Вместо этого они используют кардинальные направления для выражения пространственной информации. Например, вместо фразы «можете ли вы пойти налево от меня?» они сказали бы: «Можете ли вы пойти на запад?»
Лингвист Гай Дойчер говорит, что у носителей Гуугу Имитирр есть своего рода «внутренний компас», который натренирован с очень раннего возраста. Точно так же, как англоговорящие дети обучаются использовать различное время во время разговора, дети Гуугу Имитирр учатся ориентироваться по «внутреннему компасу», а не по отношению к себе. На самом деле, говорит Дойчер, если спикер Гуугу Имитирр хочет направить ваше внимание на направление позади него, он «указывает сквозь себя, как будто он из воздуха, и его собственное существование не имеет значения». Означает ли подобная особенность языка менее эгоцентрическое мировоззрение — вопрос для дальнейшего изучения и обсуждения.
Другие исследования показали, что носители языков, которые используют кардинальные направления для обозначения местоположений, обладают фантастической пространственной памятью и навыками навигации — возможно, потому, что их опыт события максимально определяется направлениями, в рамках которых оно произошло. Дойчер особо подчёркивает, что несмотря на то, что их язык не определяет направления относительно людей, это не означает, что они, например, не понимают концепцию чего-то стоящего за ними.
Язык, где время течет с востока на запад
Стэнфордский лингвист Лера Бородицкая и Элис Габи из Беркли изучали язык Куук Таайорре, на котором говорят жители Пампурау, также в Квинсленде, Австралия. Как и Гуугу Имитирр, в нём используются кардинальные указания для обозначения мест. Но Бородицкий и Габи обнаружили, что в языке Куук Таайорре это также повлияло на интерпретацию времени оратором.
В серии экспериментов лингвисты предлагали спикерам Куук Тайорре упорядочить последовательную серию карточек — одну, на которой был изображен стареющий человек, на другой – сравнительную длину крокодила и человека, который ест банан. Во время эксперимента спикеры сидели за столами, один раз лицом к югу, а другой к северу. Независимо от того, в каком направлении они смотрели, все выступающие расположили карты в порядке с востока на запад — в том же направлении, по которому проходит солнечный путь по небу в течение дня. Напротив, носители английского языка, участвовавшие в эксперименте, всегда располагали карточки слева направо — направление, в котором мы читаем. Для ораторов Куук Тайорре течение времени было тесно связано с основными сторонами света.
Язык, где цвета — это метафоры
Люди видят мир в определенном спектре света, и, если у вас полноценная сетчатка, этот свет распадается на различные цвета. По мнению некоторых лингвистов, все отдельные языки имеют набор определенных цветовых терминов, которые разделяют видимый спектр цветов. Разработанная антропологом Брентом Берлином и лингвистом Полом Кейем в 1969 году теория «основных цветовых терминов» гласила, что все языки имеют как минимум термины для черного, белого, красного и теплого или холодного цветов.
В языке Йели Дню это не так. В 2001 году Стивен Левинсон, исследователь из Института психолингвистики Макса Планка, опубликовал в Журнале лингвистической антропологии статью, в которой опровергает теорию Берлина и Кея. Островитяне Россель говорят на языке Йели Дню, в котором слово «цвет» отсутствует. Вместо этого, говорящие обозначают цвет как часть метафорической фразы, а цветовые обозначения соответствуют объектам из среды, окружающей островитян.
Например, чтобы описать что-то как красный, островитяне говорят «мтюемтюе», что происходит от слова «мтюе», или «красный вид попугая». Другим примером является «мгидимгиди», слово, обозначающее чёрное и происходящее от слова «ночь», «мгиди». Мало того, пишет Левинсон, грамматика островитянина усиливает этот метафорический уклон, говоря: «Кожа человека — как у попугая (белая)», а не «Он белый».
В своем искусстве островитяне не склонны использовать неестественные краски или оттенки, придерживаясь нейтральных тонов и узоров в качестве средства иллюстрации. Это не означает, что жители острова Россель каким-то образом развили способность к зрению, отличную от остальной части человечества, но это может оказать глубокое влияние на то, как они интерпретируют свой мир; и определенно влияет на то, как они его описывают.
Язык, в котором нет лжи
В Нуэво-Сан-Хуане, Перу, люди из племени мацес говорят, как кажется, очень осторожно, следя за тем, чтобы каждая информация, которую они сообщают, была правдивой, насколько им это известно на момент разговора. Каждое произнесенное предложение следует за формой глагола в зависимости от того какую информацию вы передаете, и когда вы в последний раз знали, что это правда.
Например, если у аборигена спросят: «Сколько у вас яблок?» говорящий на матесе может ответить: «В прошлый раз у меня было четыре яблока, когда я проверял свою корзину с фруктами». Независимо от того, насколько уверен говорящий, что у него все еще четыре яблока, если он не может их видеть, у него нет никаких железных доказательств того, что эта информация правдива — теоретически вор мог украсть три яблока и сообщаемая информация будет неверной.
В языке имеется огромный набор конкретных терминов для информации, таких как факты, которые были выведены в недавнем и далеком прошлом, предположения о различных моментах в прошлом и информация, которая обязательно запоминается. Лингвист Дэвид Флек из Университета Райса написал докторскую диссертацию по грамматике мацес. Он говорит, что главное отличие мацес от других языков, требующих от говорящих доказательств, состоит в том, что у мацес есть один набор глагольных окончаний для источника знания и другой, отдельный способ передать, насколько правдива или достоверна информация и насколько они уверены в ней. Интересно, что в этом языке нет способа обозначить, что часть информации является слухом, мифом или устаревшей темой. Вместо этого спикеры передают этот вид информации в виде цитаты или информации, которая была выведена в недавнем прошлом.
Язык, в котором нет слова «два»
В 2005 году в журнале Current Anthropology Дэниел Эверетт из Университета Манчестера опубликовал исследование языка народа пираха, коренного населения устья Амазонки. Пирахи говорят на языке без цифр, цветовых терминов, совершенной формы или базовых количественных терминов, таких как «немногие» или «некоторые», которые ряд исследователей считают универсальным аспектом человеческого языка. Вместо того чтобы использовать такие слова, как «каждый», «больше» или пронумерованные суммы, чтобы дать информацию о количестве, Пираха просто обозначают нечто как «большое» или «маленькое». Есть слово, которое примерно переводится как «многие», но на самом деле оно означает «собрать всё вместе». Пираха также не имеют художественной традиции или глубокой памяти.
В серии экспериментов, проведенных лингвистом Питером Гордоном, Эвереттом и другими, способ познания Пираха неоднократно проверялись: возможно ли познание чисел без числовой системы? Ответ, кажется, звучит так: «не совсем». В одном эксперименте, проведенном Эвереттом, членам племени были показаны ряды батарей, а затем их попросили воспроизвести ряды. Они смогли воссоздать только те, в которых содержалось две или три батареи, но не более того. Вместо того чтобы считать, Пираха использовали систему Эверетта, называемую «стратегией аналоговой оценки», которая до определенного момента работала для них хорошо. Вполне возможно, что Пираха на самом деле никогда не приходилось считать — Эверетт и другие, которые наблюдали за Пираха в естественных условиях, думают, что это так.
Интересно, что Пираха, похоже, не очень высокого мнения о чужаках. Они говорят на одном языке, предпочитая придерживаться своего собственного лексикона, а не заимствовать слова из английского или испанского, и они называют все другие языки «кривой головой». Это резкий контраст с нашим обществом, основанным на глобализированных языках и всевозможных способах общения, переведенных в конкретные числа — бесконечные потоки единиц и нулей.
Оригинал: Nautilus
